истории

Порно, ужас, синефилия Как актриса Миа Гот стала главной звездой современного хоррора? Рассказываем о трилогии «Х», «Перл» и «Максин ХХХ», где она сыграла главные роли

Источник: Meduza

В российском прокате идет «Максин ХХХ» — хоррор Тая Уэста, завершающий его трилогию с актрисой Миа Гот. И хотя авторских режиссерских и сценарных находок в картинах «Х», «Перл» и «Максин ХХХ» не так уж много (до Тарантино Уэсту явно далеко), благодаря им британская актриса уже стала новой «королевой крика» — как когда-то Джанет Ли, сыгравшая у Хичкока. Кинокритик Антон Долин рассказывает подробности о хоррорах, вписавших Гот в историю кино.

На финальных титрах вместо знаменитой надписи «Hollywood» на соответствующих холмах — такая же огромная «MaXXXine». Это не просто название фильма, но имя его главной героини, порноактрисы, мечтавшей о славе и, по всей видимости, ее добившейся, хоть за это пришлось дорого заплатить. В емком образе выражены и нешуточные амбиции режиссера Тая Уэста, начинавшего с неплохих хорроров («Тайны старого отеля» 2011 года, «Таинство» 2013-го), но только теперь вырвавшегося на авансцену неизменно востребованного жанра. 

Это кумулятивный эффект от выпущенных в рекордные сроки — за два с половиной года — трех полнометражных картин, сложившихся в единое произведение. Их объединяют главные героини, сыгранные одной актрисой, британкой Миа Гот, умеющей с равным успехом очаровывать и пугать аудиторию (причем иногда одной и той же сценой). Для нее «Х», «Перл» и теперь «Максин ХХХ» надолго станут определяющими работами. Хотя надежды тридцатилетняя актриса подавала давно: ее карьера стартовала в 2013-м с экстремальной «Нимфоманки» Ларса фон Триера (партнер по фильму Шайа Лабаф стал партнером Гот и в реальности); она играла ярчайшие роли в авторских амбициозных хоррорах «Лекарство от здоровья» Гора Вербински, «Суспирия» Луки Гуаданьино, «Бесконечный бассейн» Брэндона Кроненберга. 

Первый фильм цикла, «Х», — рассказ о «техасской порнорезне». В 1979-м съемочная группа независимого малобюджетного порно арендует ферму в глуши. Живой оттуда удается вырваться лишь самой талантливой из трех актрис — Максин, сбежавшей дочери пастора-сектанта. Литера, давшая название картине, принципиально важна для всей трилогии: она обозначает не только контент «18+» (во втором фильме его меньше, в третьем почти нет), но и так называемый «икс-фактор», ген таланта и славы героев, мечтающих преуспеть в шоу-бизнесе.

«Перл» знакомил нас с предысторией 80-летней героини «Х». Тут она — улыбчивая фермерская дочка, ждущая жениха с войны (действие разворачивается во время Первой мировой). Мечтая прославиться и вырваться из унылого плена родного захолустья, она выпускает на волю затаенную страсть к убийству, столь живописно явленную в первом фильме.

Наконец, «Максин ХХХ» продолжает описывать приключения теперь уже бывшей порноактрисы. В 1985-м она наконец добирается до Лос-Анджелеса и получает роль в «настоящем» кино. Зритель вряд ли удивится, что сняться ей предстоит в хорроре — сиквеле нашумевшего фильма «Пуританка». Главную звезду первой части — тоже бывшую порноактрису — по ходу дела убивает неведомый психопат. Эта часть трилогии притворяется детективом, уравнением, в котором роль неизвестной переменной — все того же «икса» — играет маньяк Ночной Сталкер, в самом деле существовавший. 

Как минимум первый и финальный фильмы трилогии серьезно озадачены вопросом о том, кто и почему важнее для художественного и коммерческого успеха: режиссер или исполнитель? Можно сказать, что Тай Уэст, которого после выхода «Х» принялись необузданно хвалить за остроумие и насмотренность, а потом — в момент премьеры «Максин ХХХ» — так же дружно раскритиковали за предсказуемость и вторичность, предвидел претензии. С завидной самокритичностью он придумал двух слегка пародийных персонажей, каждого из которых можно счесть автопортретом. В «Х» это прекраснодушный и самовлюбленный Эрджей (Оуэн Кэмпбелл), мечтающий сделать «грязные фильмы» настоящим искусством и поплатившийся за несуразную грезу головой. В «Максин ХХХ» — британская режиссерка Элизабет Бендер, тезка сыгравшей ее актрисы Элизабет Дебики, которая не сомневается, что «Пуританка II» — это бескомпромиссный художественный жест, а не проходной коммерческий треш. 

Среди других знаменитостей последнего фильма — Мишель Монаган и Бобби Каннавале в роли полицейских, Лили Коллинз, Джанкарло Эспозито и сам Кевин Бейкон, когда-то начинавший карьеру в «Пятнице, 13-м».

В любом случае на авансцене не эти персонажи, а актрисы, берущие инициативу в свои руки. В «Х» ассистентка и девушка Эрджея Лоррейн (Дженна Ортега) буквально выходит из-под его контроля, добровольно раздеваясь и превращаясь из закадрового техника в исполнительницу. А сыгранные Гот центральные героини Максин и Перл — одновременно убийцы и жертвы друг друга, символические «мать» и «дочь», охватившие довоенную и послевоенные эпохи американского кино, — представляют самоценный аттракцион и энергетический центр трилогии. 

Многие зрители без труда предскажут, к чему идет и чем кончится каждый из трех фильмов: плетение сюжета не сильная сторона Уэста. Хотя нельзя исключить, что он осознанно отказывается от попыток заинтриговать публику развязкой, прельщая другим — чередой отсылок и реминисценций.

К примеру, «Х» дискутирует с «Техасской резней бензопилой», напоминает об «Аллигаторе» и отсылает к хичкоковскому «Психо», который еще более прямо цитируется в «Максин ХХХ». «Перл» же представляет собой перверсивную версию «Волшебника страны Оз» и множества старых голливудских мюзиклов, вроде «Звуков музыки» и «Поющих под дождем». Третий фильм заигрывает со всеми триллерами о маньяках сразу, добавляя к их гнетущей атмосфере чувственности в духе Пола Верховена. 

Как бы мастерски это ни было исполнено, как бы ни изощрялись в стилизациях гримеры и оператор, подобная режиссерская стратегия взывает к сравнениям с первоисточниками. Уэст, увы, не Хичкок и не Верховен, он сам прекрасно это знает. Не дотягивает он и до Тарантино, способного, при всей своей синефильской зацикленности, создать (например, в недооцененном «Доказательстве смерти») собственный извод слэшера: хоть его композиция и состоит из заемных элементов, сама по себе она получается уникальной. А вот произведение Уэста — вторично.

В целом трилогия Уэста — триумф изысканной формы над тривиальным содержанием, если иметь в виду персонажей и интригу. Но это не значит, что сама по себе форма не способна этим содержанием стать. Разумеется, подлинный конфликт цикла не в том, кто здесь маньяк и как его обмануть и победить. Он в тонкой и неочевидной взаимосвязи между субъектом и объектом угрозы и преступления, в жестоком поединке будто бы двух сторон одной личности, воплощенной Гот под разными именами и в разные исторические эпохи. Какова роль и участь женщины, подавляемой патриархальным обществом? Может ли она, отказавшись «смириться под ударами судьбы», одолеть беспощадный окружающий мир без ответного насилия? И если нет, то почему бы не счесть лучшей стратегией защиты нападение?

Двойственность Максин и Перл, столь точно написанная Уэстом и сыгранная Гот (соавторкой сценария второго фильма и продюсеркой третьего), уравнивает «последнюю девушку» с маньяком, показывая их единство в фантомном пространстве шоу-бизнеса. В нем нет места морали — только беспощадному социал-дарвинизму. 

Органичное и привычное сочетание эротики с хоррором начинает сбоить в третьей картине, не особо страшной и не слишком чувственной. В одной из лучших сцен фильма Уэст празднует победу своей отнюдь не беспомощной героини над случайным агрессором, почему-то обряженным в грим Бастера Китона. Издеваясь над неудачливым преследователем, Максин заставляет того раздеться догола и потом свершает над ним самим акт насилия. Так вся трилогия разоблачает классический кинематограф, заставляя зрителя наслаждаться просмотром сцены отмщения, не претендуя на более глубокую мораль.

Конечно, лавры Тарантино Уэсту не светят. Подобно своим слабым и неуверенным мужским персонажам, он жертвует миражом успеха и претензиями на «настоящее кино» ради своей Максин, она же Перл, она же Миа Гот. Отныне та становится для современного кино идеальной «королевой крика» — похоже, со времен «Психо» это амплуа превратилось в святое место, не имеющее права пустовать. А трилогия Уэста, лишенная подлинной самобытности, как минимум радует современным прочтением канона и переосмыслением роли женщины в кинематографе вслед за более заметными картинами — такими, как «Бедные-несчастные» и «Барби».