Ровно пять лет назад, 30 июля 2018 года, в Центрально-Африканской Республике (ЦАР) были убиты оператор Кирилл Радченко, документалист Александр Расторгуев и журналист Орхан Джемаль. В ЦАР они снимали расследование о наемниках из ЧВК Вагнера— журналисты погибли на третий день командировки, так и не доехав до золотых приисков, которые разрабатывала связанная с Евгением Пригожиным компания. Кооператив независимых журналистов «Берег» поговорил с Александром Радченко — отцом Кирилла Радченко, который уже пять лет пытается расследовать убийство своего сына. «Медуза» с разрешения издания публикует этот материал целиком.
Александр Радченко
— Каким был Кирилл?
— Книжный ребенок, много читал. Мы с интересом наблюдали, что из этого получится. Многое позволяли ему. В 1987-м меня с семьей командировали в качестве инженера в представительство советского министерства рыбного хозяйства в Сьерра-Леоне. Когда мы приехали, ему было два года, когда вернулись — четыре. Воспоминаний об Африке у него осталось мало, но мы часто перебирали фотографии, оживляли для него какие-то картинки и события.
Мой товарищ [по министерству], которому нужно было раньше нас уезжать из Сьерра-Леоне, оставил на нас Раду — щенка немецкой овчарки. Кирилл учил ее командам, проводил с ней много времени. Однажды мы услышали крик, прибежали — а у Кирилла в зубах клочок шерсти. Это он попытался укусить Раду, потому что она как-то неправильно себя повела. В другой раз услышали громкий лай, вышли в двор — а оказалось, что собака облаивает змею. Защищает сына. Мы часто показывали ему фотографии, где они вместе с Радой.
Перед Африкой у него никакой робости не было. Наоборот, оставался интерес и к континенту, и к людям.
— Как Кирилл заинтересовался фотографией и кино?
— Отец у меня был военным, а мама, Александра Даниловна, последние годы заведовала филиалом гарнизонного Дома офицеров в Астрахани. Там устраивали встречи с поэтами, с писателями — и периодически показывали фильмы. О каждом мама заранее узнавала и рассказывала внукам, Кириллу и его старшему брату Роману, — и те понемногу пристрастились. Когда у нее был фильм, они обязательно ходили на показ. Фильмы были серьезные, неслучайные. Детей это зацепило.
В школе Кирилл сбегал с уроков, чтобы посмотреть фильмы в [московском] Музее кино. Они с Романом так хулиганили. Старший сын тогда уже работал в этом музее — и проводил брата без билета. А Кирилл мог смотреть любые фильмы, какие ему нравились.
Школу Кирилл окончил в шестнадцать — наверное, сразу определиться с профессией было сложно, были некоторые метания. Он поступил в МИСиС, но на третьем курсе бросил. Подрабатывал в банке, потом курьером, официантом. В одном из ресторанов познакомился со студентом журфака, который пробовал заниматься кино. И тот предложил Кириллу снять фильм о русских борзых. Они даже поехали к собакам в Саратовскую область — мы тогда специально купили сыну видеокамеру.
Смонтировать тот проект они не смогли: их уже увлекло что-то другое. Помню, как они снимали фильм по рассказу Стефана Цвейга «Страх». Заставили нашу дачу какими-то нарисованными панелями, листами фанеры — целая эпопея была.
Еще Кирилл часто брал на съемки сувениры, которые мы еще из Африки привезли. Все это стояло у нас дома: маски, вырезанная из рога носорога фигурка женщины, несущей на голове кувшин. Деревянное изображение злого духа — кажется, его звали Джуджу.
Помню, Кирилл носился с идеей, о чем снимать кино. А мы не подсказывали. Он вызревал сам.
— Уже через несколько лет Кирилл поедет оператором в Сирию. Как он от экранизаций Цвейга перешел к военной журналистике?
— Несчастная любовь, наверное. Он ухаживал за одноклассницей, но отношения не сложились. Он несколько лет носил это в себе, переживал. Без заламывания рук, но на него это повлияло. Наложило отпечаток на его мироощущение.
Она хороший человек, преподает сейчас в школе иностранный язык. После гибели Кирилла она предложила устроить в школе выставку его фотографий. Мы выбрали 30 снимков, другой его бывший одноклассник их напечатал.
Огорчило его тогда и одно из первых столкновений с нашей российской действительностью. Со всеми ее подвохами. После выборов мэра [Москвы 2013 года] на Тверской случился митинг в поддержку Алексея Навального — и была облава. Причем сына, который пришел туда снимать, задержали на ровном месте. Я потом читал рапорт — и полицейские меня, мягко говоря, огорчили. «Навязывал прохожим дискуссии на общественно-политические темы». Чтобы Кирилл приставал к прохожим?
В общем, примерно тогда он захотел стать военкором и поехать в Украину. Мы с женой удивились. Я его отговаривал.
— В Украину?
— Да, он впервые упомянул об этом в 2015–2016 годах, когда уже обсуждал будущую командировку с агентством ANNA-News. Но тогда его отговорил ехать Кирилл Романовский, с которым сын познакомился через общих знакомых. Сын про Романовского тогда сказал только: «Один парень мне посоветовал, что лучше не надо».
Но потом Кирилл все-таки поехал от ANNA-News в Сирию. Он не понимал, куда направляется: что там будут не развевающиеся флаги и бой барабанов, а смерть, грязь, кровь, ранения, предательство. Он собирался [в командировку] две недели — и две недели мы с женой его отговаривали. Но в итоге увидели, что он определился с выбором, что это станет его профессией. И что работа для него всегда теперь будет сопряжена с опасностью.
— Что он рассказывал про Сирию?
— Он не особенно делился. Может быть, потому, что мы с женой так против этого [командировки] возражали. Сын привозил много фотографий, но совершенно мирного плана. Снимки детей, иногда бойцов-сирийцев — все о том, какое бедствие война для мирных жителей.
Бывало, что они попадали в реальные переделки. У нас в домашнем архиве есть ролик, который выглядит как любительский: бегущие спины, камера прыгает, сзади — разрывы. И его голос: «Хорошо, что мы оттуда убежали».
Иногда Кирилл [все-таки что-то] рассказывал — но очень немногословно. Наверное, привык к тому, что камера должна говорить о событии без слов. Сын терпеть не мог закадровый текст.
Однажды вернулся [из Сирии] с перевязанной рукой: его осколками посекло. Отмахнулся от нас: «Пустяк». Каждый раз, когда приезжал, мы надеялись, что больше он не поедет. Но он каждый раз заново собирался в командировку.
А в конце 2017-го или начале 2018-го он вернулся из Сирии уставший. На его глазах умер молодой парнишка. Игиловец лет пятнадцати. Он был тяжело ранен — и его бросили умирать. То есть у сына на глазах умер почти ребенок, который в жизни своей ничего, кроме автомата, не видел.
Главное о той войне
— Уже через несколько месяцев, в марте 2018-го, Кирилл отправился наблюдателем на президентские выборы в Чечню.
— Он пытался себя найти — а здесь появилась возможность поехать в Чечню. Мы с женой, конечно, не знали, что он поехал. Но кажется, именно там они познакомились с Александром Расторгуевым. А сын еще до того интересовался его фильмами, приносил их домой. Я помню, мы с женой как-то включили, но не пошло [не увлекло].
Их группе наблюдателей тогда удалось выявить «карусель» и помешать ей раскрутиться. На участках [в Грозном] стали появляться группы женщин, которых вносили в отдельный список избирателей. Ребята попросили предъявить документы: кто такие, откуда? И перед ними спасовали — этих дам оттуда увезли.
Когда мы хоронили Кирилла, проститься с ним пришли около 10 ребят, которые ездили тогда с ним в Чечню. Они рассказали, как все это происходило.
История Александра Расторгуева
— Как вы узнали, что Кирилл едет в ЦАР с Александром Расторгуевым и Орханом Джемалем?
— Впервые разговор об этом зашел в апреле 2018-го — тогда поездка планировалась в Сирию. Потом их планы изменились: «Может быть, в ЦАР?» Все это было поначалу настолько расплывчато, что мы даже не воспринимали это всерьез. Тем более что Кирилл сказал, что у Расторгуева было несколько кандидатов на роль оператора: «До меня может и очередь не дойти».
Мы начали посматривать в интернете, что это за страна и что там происходит. Нагуглили, что в 2013-м в ЦАР была кровопролитная гражданская война, потом несколько режимов сменилось. Разгул преступности. Но в столице, писали, обстановка более спокойная. Кирилл нас тоже пытался обнадежить: «Мы просто будем сидеть в гостинице и ждать, пока нам не скажут, что договорились об интервью. Ну картинку сделаем. Ничего такого там с нами не будет».
В какой-то момент сын начал делать прививки. Когда стало понятно, что его не отговорить, мы решили помочь ему собраться — отправили к моей сестре-инфекционисту: «Свяжись с тетей Таней — она порекомендует, что с собой взять из лекарств».
Я думаю, ему хотелось освежить те давние воспоминания об Африке. Детские переживания.
— Вы знали, что они собираются снимать фильм про ЧВК Вагнера? Знали, кто такой Евгений Пригожин?
— Про цель съемок я знал, но плохо себе представлял, как это будет сделано. Кто такой Пригожин, мы тоже знали: мне рассказывали и коллеги, и старший сын, и сам Кирилл. Что есть такой ресторатор, что у него есть «фабрика троллей». Мы читали «Новую газету», выписывали «Московский комсомолец» — и фигура Пригожина вызывала отторжение: «Как такое может быть?»
Но мы знали больше о «фабрике троллей», чем о ЧВК. И у меня были сомнения, сможет ли ресторатор собрать такие деньги и отправить куда-то в Африку несколько сот, условно говоря, «официантов». Что-то здесь казалось необычным. Что за этим скрывается государство, у нас понимания не было — были только смутные догадки.
— Вы помните последние дни перед поездкой?
— Они были суетливые: между сборами мы урывками беседовали о чем-то. Я спросил у него, почему они выбрали себе такую опасную тему. «Ну а чем опасную? Если мы безоружными едем к россиянам, какую опасность они могут для нас, тоже граждан России, нести?» Даже считал, что государство на их стороне, потому что наемничество запрещено.
За пару дней до отъезда сын сказал: «Еще нам помогает парень — тот самый, который когда-то отговорил меня от поездки в Украину. Он вроде бы неплохой, но все-таки фановец». То есть элемент настороженности к Романовскому у сына оставался: он понимал, что РИА ФАН и ЧВК одинаково связаны с Пригожиным.
— Как вы узнали об убийстве?
— Старший сын позвонил. Я сразу передал трубку супруге — как обычно: желание матери поговорить, я считаю, первоочередное. Но вдруг оказалось, что Роман хочет поговорить именно со мной. «Пап, потребуется твоя помощь» — он так это сказал, что мне стало понятно: что-то произошло. «Кирилл погиб. Его расстреляли. В новостях прошло. Я посмотрел — и на двух каналах показывают одно и то же».
Я сразу как-то почувствовал, что информация верная. Мы с женой попереключали каналы: новости подтверждали на одном канале, на другом. И стало понятно, что все, бесповоротно. Случилось немыслимое: мой младший сын погиб.
В первые дни мне дали телефон [представителя МИД РФ] Марии Захаровой. Она разговаривала сухо — видимо, ей надоели все эти звонки. Когда пытался задавать вопросы, она обрывала: «Нет, вы меня слушайте». И тирадой выдавала, какая у нее есть информация.
Первоначальную информацию от Захаровой получили. А каким образом была причинена смерть — как трудно выговаривать такие вещи — понимания не было. Потом экспертиза обнаружила следы пыток: у сына было прострелено и разворочено все колено, прострелена лодыжка, бедро; на его теле были следы удушения и ушибов. Нам стало понятно, что это могли быть пытки. Что они не сразу умерли.
История Орхана Джемаля
— Расследование в ЦАР провалилось, а российский СК как будто и не пытался искать виновников. Как складывалось ваше общение со следствием?
— Когда следователь впервые позвонил, разговаривал он со мной жестко: «Приглашаем в Следственный комитет». Я побывал в СК — и сначала показалось, что за расследование взялись серьезные люди, которые нам все расскажут и покажут. Мы вообще нашим правоохранительным органам доверяли. Наивность с моей стороны.
Что к убийству причастны чевэкашники, мы заподозрили сразу. Они же поехали снимать именно про «Вагнера». И консультировал их пригожинский сотрудник Кирилл Романовский. Эта версия обсуждалась очень широко — и мне казалось, что сейчас должны начаться обыски в учреждениях, связанных с Пригожиным, что следствие вот-вот предпримет энергичные меры! А ничего не происходило.
По административным делам проводится иногда по 20 обысков. По нашему делу не было проведено ни одного. Понятно, что оберегали ЧВК. Нам стало понятно, что здесь задействованы какие-то высокие интересы. И включены какие-то механизмы, которые просто не позволяют следствию двигаться. Не позволяют настолько, что следователи готовы выглядеть в наших глазах неумехами.
Стало ясно, что следствие они проводить не будут. Просто не будут. Наоборот, в СК часто отклоняли наши ходатайства расспросить тех или иных лиц.
— Вы имеете в виду ходатайство о допросе нескольких россиян, связанных с бизнес-структурами Евгения Пригожина и находившихся в ЦАР в момент убийства?
— Да, но следственные действия, которые мы предлагали, не осуществлялись. Мы с СК не общаемся уже больше двух лет. Они и сами нас избегают — особенно новый следователь, который назначен года полтора как. Я написал ему ходатайство о проведении личной встречи, а он ответил, что такие мероприятия не предусмотрены.
Что привело журналистов в ЦАР
— Отреагировал ли СК на расследование центра «Досье», авторы которого проанализировали показания свидетелей и биллинги — и смогли доказать, что за журналистами с момента их прибытия в ЦАР следили люди, связанные с ЧВК Вагнера?
— Когда материалы были напечатаны, мы тут же направили следователю ходатайство о запросе [упомянутых в расследовании «Досье»] биллингов. Но до сих пор не знаем, занялся этим кто-то или нет. Скорее всего, нет.
Еще мы поставили перед собой цель максимально проверить доклад «Досье»: заново расспросить всех продюсеров фильма; перечитать все переписки, которые они нам были готовы предоставить. И в итоге все [сведения из доклада] полностью подтвердились.
— Вы, получается, вели собственное расследование?
— Разумеется. Мы пытались выискивать свидетелей; мы скрупулезно следили за прессой ЦАР, распечатывали и копили эти статьи. Я по словам изучил переписку продюсеров фильма с якобы помогавшим съемочной группе фиксером «Мартином» — мой анализ занимает 15–20 листов.
К осени стало понятно, что произошло подлое убийство, в котором принимал участие [журналист связанного с Пригожиным СМИ Кирилл] Романовский и люди, стоящие за ним. Но роль Романовского была не вполне понятна. Нам хотелось ее прояснить — и мы побеседовали о нем и нюансах его поведения со всеми, с кем могли. Так у нас сложилось впечатление, что он был не просто журналистом. Его гонор и апломб выделялись: он вел себя как «доверенное лицо». Как агент, который выполнял для структур Пригожина некие секретные функции.
— В январе 2023-го Романовский умер после продолжительной болезни.
— И мы сожалели о его гибели. По двум причинам: жаль его близких, жаль и самого этого молодого человека, вовлеченного в такую нехорошую игру, в провокацию по выводу наших ребят в ЦАР.
И жалко, что ушел из жизни важный свидетель. Романовский унес с собой в могилу секреты. Но не все — остаются и другие свидетели и документы, которые могут вывести на его соучастников, которые все еще на свободе.
Романовского хоронили, накрыв гроб флагом ЧВК Вагнера, выставив в зале прощания его награды от этой ЧВК. А помните, что Пригожин сказал в связи с его кончиной? «Кирилл — выдающийся человек, который шел вместе с ЧВК Вагнера практически с первых шагов. Он очень много знал». Я вот эти слова про «много знал» выделил для себя.
— Но месяц назад Евгений Пригожин повел несколько тысяч бойцов ЧВК Вагнера на Москву. На него даже завели (правда, всего на несколько дней) уголовное дело за организацию вооруженного мятежа.
— У меня тогда появилась слабая надежда, что нашим ходатайствам могут дать ход. Что эти обстоятельства перевернут ситуацию — и следствие вернется к тем материалам, которые указывают на Пригожина и ЧВК Вагнера. Что преступление наконец-то будет раскрыто.
Но этой слабой надежды я больше не испытываю. Каким бы ни был мотив президента, он уже простил Пригожина. Обвинения с него сняты — и даже в Россию ему дорога не заказана. Короче, он остается на плаву.
— Несколько дней назад российский СК вдруг снова проявил интерес к убийству: следователи передали генпрокурору ЦАР официальный запрос о событиях 2018 года.
— Я тоже слышал об этом. Но все это делалось, видимо, под [прошедший в Петербурге 27–28 июля] саммит «Россия — Африка». Чтобы не возникало вопросов к нашему лидеру со стороны журналистов. Показушно то есть.
Все последние события обнажили, что у Евгения Пригожина множество знакомых среди высших должностных лиц и многозвездных генералов. Конечно, с такими связями СК ничего предпринимать не будет — без указания первого лица.
— Как ваша семья переживает то, что убийство Кирилла отказываются расследовать?
— Для моей семьи это был чудовищный удар. И оправиться мы не можем. У моей супруги Татьяны обнаружили тяжелое заболевание. Онкозаболевание. Ее год назад прооперировали. И там решался вопрос жизни и смерти. То, что жена заболела, — это последствия [событий 2018 года] однозначно.
Мы с супругой оба на пенсии, но продолжаем свое расследование. И мы эту информацию обязательно используем, просто обязательно! Просто ждем благоприятной обстановки. Потому что простить такое невозможно.
Но переживать ту несправедливость, которая на нас обрушилась, очень сложно. Нас это придавило к земле. Выжгло. Не знаю, на сколько еще у нас хватит сил.
Фотографии: Архив семьи Радченко, Dominique Derda / AFP / Scanpix / LETA, Zohra Bensemra/ Reuters / Scanpix / LETA; George Ourfalian / AFP / Scanpix / LETA, Corbeau News Centrafrique / Wikimedia Commons, Alexander Ermochenko / Reuters / Scanpix / LETA, Barbara Debout / AFP / Scanpix / LETA, Максим Шеметов / Reuters / Scanpix / LETA, Центр «Досье», Facebook Кирилла Романовского, Сергей Ильницкий / Reuters / Scanpix / LETA, Сергей Бобылев / TASS Host Photo Agency / AP / Scanpix / LETA
Рассказ Стефана Цвейга «Страх»
Главная героиня рассказа — молодая замужняя женщина Ирена Вагнер. Когда она заводит любовника, ее начинают шантажировать, угрожая все рассказать мужу Ирены. В итоге девушка теряет любовника, а потом покупает и выпивает яд. В последний момент появляется ее муж и сообщает, что шантажистку сыграла безработная актриса, которую он нанял.
ANNA-News
Пропагандистское СМИ, специализирующееся на военной журналистике. Публикует новости и видеорепортажи из горячих точек, где сталкиваются геополитические интересы России и Запада. Освещало конфликты в Ливии, гражданскую войну в Сирии, российское вторжение в Украину.
Кирилл Романовский
Журналист связанного с Евгением Пригожиным РИА ФАН. Мог быть связан с убийством Кирилла Радченко, Александра Расторгуева и Орхана Джемаля в ЦАР. По данным центра «Досье», именно Романовский передал журналистам контакты некоего фиксера по имени «Мартин», который якобы должен был помочь им с организацией съемок в ЦАР. Когда журналисты ехали на встречу с ним, их убили. Центр «Досье» пришел к выводу, что за передвижениями журналистов следили люди, связанные с Пригожиным, и что фиксер «Мартин» мог быть выдуманным.
В смысле?
Не понравилось.
О ком речь?
Контакты африканского фиксера «Мартина» предоставил съемочной группе корреспондент РИА ФАН Кирилл Романовский. По версии центра «Досье», «Мартина» не существовало вовсе. Он был выдуман координаторами операции по ликвидации журналистов. После убийства «Мартин» исчез.
Саммит «Россия — Африка»
Переговоры высокого уровня с участием представителей делегаций африканских стран и России. Цель саммита и проходящего в рамках него форума — укреплять «всеобъемлющее и равноправное сотрудничество» Москвы с африканскими странами в области политики, безопасности, экономики, а также в научно-техническом и гуманитарном направлениях. На пленарном заседании выступил Владимир Путин. По утверждению главы «Русского дома» в ЦАР Дмитрия Сытого, участвовал в работе форума и Евгений Пригожин.
Как прошли те выборы?
В 2013 году оппозиционный политик Алексей Навальный навязал серьезную конкуренцию Сергею Собянину. В итоге Навальный набрал 27%, Собянин — 51%. Соратники оппозиционера заявляли, что от второго тура Собянина уберегли только фальсификации.
МИСиС
Московский институт стали и сплавов.
То есть сотрудник РИА ФАН
Федеральное агентство новостей (РИА ФАН) — российское интернет-издание, учрежденное в мае 2014 года в Санкт-Петербурге; самое крупное издание в «фабрике медиа», которую связывают с предпринимателем Евгением Пригожиным и Агентством интернет-исследований («фабрикой троллей»). Вскоре после мятежа Пригожин распустил свой медиахолдинг «Патриот», в который входит РИА ФАН.