истории

Горевать там некому В конце декабря в Кемерове сгорел приют для бездомных — погибли 22 человека. Власти даже не объявили по ним траур. Репортаж «Медузы»

Источник: Meduza

В ночь на 24 декабря в частном секторе на окраине Кемерова загорелся двухэтажный дом. К четырем часам утра пожар потушили. Тогда же из сгоревшего дома начали выносить тела — к полудню спасатели насчитали 22 погибших. СМИ и власти сперва называли место, где это случилось, домом престарелых. Позже стало известно, что это незарегистрированный приют для бездомных, который организовал пастор Евангельской христианской церкви Андрей Смирнов. Он сейчас находится под арестом, также арестован пожарный инспектор Роман Плет. И похоже, что больше всего в Кемерове сочувствуют не жертвам и не пастору, а обвиняемому в халатности инспектору.

«Мы вышли из ада»

23 декабря 43-летний Сергей решил остаться ночевать на работе — в частном приюте на улице Таврической в Кемерове. Жена звала Сергея домой, она как раз приготовила пиццу. Но утром Сергею нужно было идти в поликлинику недалеко от приюта — забирать результаты рентгена одного из постояльцев. Домой мужчина (свою должность в приюте он называет «старший») хотел вернуться в субботу, 24-го, после всех дел.

Ближе к полуночи Сергей поднялся в свою комнату на втором этаже, только прилег — и услышал крик одной из постоялиц. Выскочив в коридор, он увидел, что «пламя вошло на второй этаж». Он кинулся обратно в свою комнату, на ощупь нашел куртку и «впрыгнул в кроссовки». Помещение к этому моменту уже наполнилось угарным газом.

«Я хапанул газа и понял, если сейчас не выбраться, уже не осилю. Еще безногого [постояльца приюта] хотел [вытащить вместе с собой]. С кровати-то его спустил, но настолько уже надышался… Я его не вытащил. Я ему кричал: „Ползи, если сможешь! На руках хотя бы!“» — рассказывает Сергей.

Погибшего звали Алексей. 

Сергей вслепую выбирался из горящего дома — хватался за все косяки, ладони прилипали к горячему металлу. И чудом вышел во внутренний двор. Там уже был другой постоялец приюта — Женя. Он вынес со второго этажа и дотащил до «ангара» (так в приюте называли пристройку к дому, где был склад) пожилую женщину Галину, у которой нет обеих ног.

Когда рушиться начала и крыша ангара, мужчины оттащили Галину в безопасное место. Женя сильно обгорел, но пытался вернуться в дом за другими людьми. Сергей остановил его. «Я кричал, что там делать нечего, крыша обвалилась», — вспоминает он.

Оба постояльца приюта, оказавшиеся с Сергеем во внутреннем дворе, сейчас находятся в кемеровском областном ожоговом центре. Как рассказал вечером 24 декабря министр здравоохранения Кемеровской области, у Жени обгорело 11% тела, у Галины — 51%.

Еще трем жильцам приюта удалось выбраться из огня невредимыми. Это слабовидящий Павел, пользующийся протезами ног Алексей и пожилая Вера. Именно она первой увидела пожар и подняла тревогу.

«По какой-то милости божией — шесть человек из нас, кто остался [в живых]. Мы просто вышли из ада. Там горело все. Иной раз сяду, сам с собой рассуждаю. Как так? Вспоминаю некоторые моменты и то, что мои люди [погибли], с которыми я там прожил, кого-то я знаю очень давно», — говорит Сергей и начинает плакать. 

Рассказывая о себе и о том, как стал «старшим» в приюте, Сергей говорит: «Прожег свою жизнь до инвалидности». И тут же объясняет — у него была алкогольная зависимость. Однажды пьяным получил по голове, результат — черепно-мозговая травма, энцефалопатия. У Сергея до сих пор нарушены речь, моторика и координация. Из-за зависимости он лишился и квартиры в Кемерове, которую ему в наследство оставили давно умершие родители.

В том, что он не пропал, говорит Сергей, огромную роль сыграла жена его друга Светлана. Она всегда поддерживала Сергея: в 2012 году, например, помогла с оформлением пенсии по инвалидности. В 2020-м мужа Светланы убили, и она решила: «[Дочери] Насте нужен отец, а я Сергея хорошо знала. [Знала,] что он никогда ребенка не обидит». Она вспоминает, как ее дочь сказала Сергею: «У меня больше нет папы. Ты будешь моим папой?» Вскоре Светлана и Сергей, который на тот момент не пил больше года, расписались и даже повенчались (Светлана — прихожанка местной православной церкви).

До брака Сергей многие годы скитался и часто оказывался в кемеровском центре социальной адаптации. Там в 2019 году он узнал про пастора Евангельской христианской церкви Андрея Смирнова, который как раз взял в аренду дом на Таврической, 23 — под приют для бездомных.

Старики были мирные

«Андрей [Смирнов] мне помог стать тем, кто я сейчас есть, — рассказывает Сергей. — Я не пью, не курю, я веду нормальный образ жизни. Я убивал себя вот так [зависимостями], не хочу возвращаться к тому, что было раньше. Андрей меня из грязи вытащил».

Летом 2022 года пастор Смирнов предложил Сергею «заниматься социальной работой» — в открытом им приюте. Как «старшему» Сергею нужно было следить за порядком и помогать бездомным с оформлением бумаг. Хотя вообще-то это была скорее не работа, а волонтерство: за свой труд Сергей не получал зарплату.

Здание под приют молодой пастор Андрей Смирнов (сейчас ему 31 год) взял в аренду у вдовы. «Я глянул первый раз, когда зашел: из досок нары сколоченные, какой-то матрасик, поролон лежит, тряпка какая-то там, как покрывало. Нет даже одеял толком. Я как посмотрел на это дело, думаю: „Твою мать, такие условия!“ Трудно описать… Ну по-свински, короче», — вспоминает Игорь, живущий через несколько домов от приюта. К его жильцам он и после заходил часто: чинил то обогреватель, то дверь, то сантехнику.

Постепенно быт в приюте наладился. Летом бездомные сажали в огороде картофель. Пристройку, которая выходила на дорогу, использовали как магазин (торговлю там раньше вела и овдовевшая хозяйка дома) — продавали зерно на корм животным, лопаты, клей и всякую мелочовку. А в хозяйственных постройках на заднем дворе держали двух поросят.

Одного поросенка забили незадолго до пожара. Светлана, жена Сергея, передала мясорубку, и женщины из приюта накрутили фарш, чтобы приготовить блюда к новогоднему столу. Второй поросенок после пожара так и остался в стайке — полицейские приходили к Игорю и предлагали забрать поросенка, чтобы животное не погибло от голода, но сосед отказался.

Приют, рассказывает Игорь, ему не мешал: старики были мирные — по оградам не лазили, не воровали и не пили. О том, что отказ от алкоголя был условием (по сути, единственным) для проживания в приюте, говорит и Сергей.

«По алкоголю у нас договор сразу: выпил — пожалуйста, на выход. Старики находили курить, я не запрещал. Я просто говорил: „Курите на улице“. Я им летом сколотил беседку, там стол сделал, лавочки — все сам сделал. Сказал: „Вот сидите, пейте кофе, играйте в карты“», — вспоминает Сергей. Он признается, что старики ходили по округе, «стреляли» сигареты и собирали «бычки». Этого им тоже не запрещали.

Продавцы местного крытого рынка «Август» говорят, что часто видели жильцов приюта. «Летом они частенько сидели, попрошайничали. Местные жаловались, что они постоянно грязные. На лавочке сидели возле магазина. Бабулька по помойке лазила. Вижу, что она „бычки“ собирает, говорю: „Пойдемте, я вам дам сигареты“. Одну-две пачки [дала]. Совершенно безобидные бабульки и дедульки», — рассказывает одна из продавщиц.

Бездомным на рынке давали также помятые овощи и фрукты, йогурты и булочки. Бывало, что жильцы приюта приходили с деньгами — раз в месяц каждый приносил по 400–500 рублей. Брали карамель, самое простое печенье и дешевые пряники. Часто заходил «старший» Сергей — его запомнили, потому что он покупал за раз по 10–12 булок хлеба. Продавщицы рассказывают, что в последние два месяца (как выпал снег) бездомные приходить перестали.

Но соседство с приютом на Таврической нравилось не всем. Одна из жительниц улицы, ее зовут Юлия, сразу после пожара рассказала журналистам, что неоднократно писала на приют жалобы. Происшествие она много комментировала и в чате популярного местного телеграм-канала «Инцидент Кузбасс», утверждая, что руководители приюта отбирали у бездомных документы и «просто зарабатывали» на людях, которые «жили, как собаки».

Еще в октябре 2021 года посты Юлии в соцсетях стали поводом для репортажа о приюте в местном издании «Сибдепо». В статье рассказывалось, что соседи были недовольны запахом от свинарника, а также тем, что в доме развелись «блохи и зараза». Звучали и обвинения в адрес Андрея Смирнова в том, что он силой удерживает людей в приюте. Однако журналистке «Сибдепо» не удалось попасть в сам дом и найти этому подтверждение.

Сам Андрей Смирнов тогда написал изданию, что приют уже проверяла полиция. И что он, пастор, «ни от кого ничего и никогда не скрывает». «Мы никого [из жильцов] не держим и уж, откровенно говорю, человек так десять с радостью бы отправили [куда-нибудь] сами, но, увы, не можем», — добавил Смирнов.

В разговоре с «Медузой» Юлия пожаловалась, что уже устала рассказывать журналистам про приют. А после вопроса о том, есть ли у нее копии обращений, которые она писала в органы власти с жалобами на соседей, повесила трубку.

Принимали всех

До пожара и последовавшего за ним ареста пастор Андрей Смирнов жил с женой и тремя детьми (самому младшему — восемь месяцев) в съемной квартире в небольшом городе Гурьевске, который находится в 150 километрах от Кемерова. Там же Смирнов проповедовал в Евангельской христианской церкви. 

О пасторе известно немного: отслужил в армии, окончил техникум, одно время принимал наркотики и несколько лет назад был оштрафован за кражу. А в последнее время, кроме пасторской деятельности, был координатором общественной организации «Доброе дело», учрежденной в Кемерове евангельскими христианами.

И эта организация, и церковь в Гурьевске среди своих целей указывают помощь людям с алкогольной и наркотической зависимостями. А также приверженность таким ценностям, как любовь, верность и взаимовыручка. «В судьбах многих членов церкви Бог сотворил чудо возрождения и обновления жизни. Бывшие нарушители закона стали полноценной частью общества и искренними, доброжелательными гражданами. Восстановились разрушенные семьи и отношения», — говорится в описании церковной группы во «ВКонтакте» с сотней подписчиков. Судя по публикациям, община ведет активную деятельность: организует посиделки с кофе, игры в настолки и походы на каток.

Еще в группе регулярно публиковались видеозаписи проповедей Андрея Смирнова. В них он откровенно говорил о своей жизни — в том числе о наркозависимости. А также рассказывал про открытый им реабилитационный центр (так он называл приют для бездомных в Кемерове).

В частности, что арендованный им дом на Таврической — уже не первое место, где размещался приют. И что хозяева одного из предыдущих помещений попросили Смирнова и людей, которым он помогал, съехать из-за проблем с пожарной безопасностью: «Мы привезли двоих людей, оставили их в ребцентре, и я уехал в Междуреченск на конференцию. На следующий день мне звонят и говорят: „Дом горит“. Оказалось, это не дом горел, а котельная — печка накалилась, а воды в отоплении не было. Хорошо хоть, дом не сгорел. Потом нас вежливо попросили оттуда убраться».

По предварительным данным Следственного комитета, пожар на Таврической тоже мог случиться из-за проблем с котлом.

Тот факт, что в приюте Смирнова уже были проблемы с пожарной безопасностью, а также то, что у пастора непростое прошлое и что на него жаловались соседи по Таврической, теперь нередко упоминается в медиа. А в случае с лояльными власти изданиями даже подается как причины, приведшие к гибели 22 человек. Но как главное компрометирующее обстоятельство чаще фигурирует то, что приют Смирнова не был оформлен официально.

После пожара на Таврической губернатор Кузбасса Сергей Цивилев поручил проверить организации, которые оказывают социальные услуги. На совещании с чиновниками он сообщил, что все дома престарелых нужно обязательно лицензировать и что «правительство КуZбасса, МЧС и прокуратура выйдут с совместным обращением по внесению соответствующих изменений в законодательство».

Адвокат Смирнова Андрей Деменков считает, что заявлениями о том, что приют не был зарегистрирован, власти пытаются снять с себя ответственность. «Неважно, что формально это не было зарегистрировано как ночлежка, как приют. Формально не был, но его же все проверяли. Все видели, что это и как это [работает]. [Бездомных] привозили из больниц, из отделений полиции к нему [Смирнову] туда [на Таврическую], просили взять. У меня эта информация от следствия», — говорит защитник.

О том, что власти знали о существовании в обычном частном доме приюта для бездомных, говорил на суде и сам Андрей Смирнов. Это же теперь повторяет «старший» сгоревшего дома Сергей. По его словам, когда постояльцы умирали (а, учитывая возраст и состояние здоровья многих из них, это случалось нередко), в дом, как и положено, приезжала полиция и выдавала справки о смерти. И претензий к приюту у полицейских не было.

Сергей считает, что на официальное оформление приюта у пастора не хватало денег. При этом, по его словам, Смирнов обещал, что вскоре уладит все бумажные дела — и к тому же начнет платить Сергею зарплату. Для того чтобы все оформить, Смирнов (по утверждению «старшего») взял кредит — почти полтора миллиона рублей — и уже нашел новое подходящее для приюта помещение в аренду. 

«А кому охота бездомными заниматься? Андрей от милосердия это делал, — уверен Сергей. — Хотя, казалось бы, молодой парень. Зачем ему это нужно было? Неравнодушный человек. Он собирал бомжей, кого мог. Не спрашивал, есть [у подопечного] пенсия или нет. Мы никого не ловили, мы никого не зазывали, мы просто предлагали дом. Мне звонили, спрашивали: „Серега, привезли человека, берем?“ Я отвечал: „Мы любого берем“. Мы всех брали. „Есть куда положить?“ — „Найдем“».

Сергей вспоминает, что в приюте существовал четкий распорядок дня. Жильцов кормили трижды в день. Каждую пятницу — банный день. Пожилым покупали подгузники. А самое главное — помогали сделать документы. По словам Сергея, в соцзащите его хорошо знали, относились по-доброму, не обращали внимания на особенности его речи и часто передавали через него вещи для бездомных.

Он считает, что кое-чем приют был даже лучше бюджетного центра социальной адаптации и временного пребывания, расположенного в том же — Заводском — районе Кемерова. В этом центре, на Предзаводской, 6, Сергей сам раньше часто жил (и именно там познакомился с пастором Смирновым).

Условия в центре, по словам Сергея, хорошие: кровать, полочка для вещей в общей комнате, на кухне — микроволновка. Но кормят только один раз в день. Поэтому они с Андреем Смирновым готовили еду и привозили ее к центру раз в неделю, по пятницам. «Лапшичку с колбаской, другой раз кашицы. Кормить на улице не получалось — остывает, поэтому мы покупали пластиковые посудинки, чтобы они [жильцы центра] потом погреть могли [в микроволновке]», — рассказывает Сергей. 

26 декабря, во время заседания Центрального суда Кемерова по избранию Андрею Смирнову меры пресечения, следователи сообщили, что пастор признал вину. Адвокат Андрей Деменков говорит, что защита пока не будет подавать апелляцию на арест — хочет, чтобы улеглась шумиха. Его подзащитный, объясняет Деменков, сейчас хочет побыть один.

«Он, между прочим, попросил Библию. Он хочет определиться с душой своей, как он сказал. Он не знает даже, как себя повести — в том смысле, насколько это вина, насколько ее нести и как эту вину нести. Он еще не осознал, сколько людей погибло», — говорит адвокат Деменков.

Жена пастора Ольга Смирнова от разговора с «Медузой» отказалась. По словам адвоката ее мужа, она сейчас кормит малыша грудью и очень переживает. Другой пастор церкви, к которой принадлежит Смирнов, Павел Протасов, написал «Медузе», что не хочет говорить с журналистами, потому что у него нет доверия к СМИ. Сам Смирнов в зале суда тоже не стал отвечать на вопросы журналистов — он сказал, что считает поведение прессы хамским, и сравнил ее с «саранчой».

Нашли стрелочника

26 декабря в связи с пожаром на Таврической Центральный суд Кемерова поместил в СИЗО еще одного человека — пожарного инспектора Романа Плета. Он отвечал за Заводский район города, где находился приют.

Адвокат Плета Ирина Кривопалова говорит: «Он пока толком ничего сказать не может, потому что он ошарашен от всего этого, он свою вину, как на суде заявил, не признает. Потому что считает, что все, что от него зависело, сделал. И полагает, что те лица, которые должны были отреагировать на, так скажем, его первоначальные действия, ничего не сделали. Он выше своего собственного роста прыгнуть не может. У него есть руководство, которое он не может обойти, и без ведома руководства он ничего предпринять не может».

На том заседании Роман Плет рассказал, что обращался к своему руководству и просил назначить внеочередную проверку приюта. Делал это, как утверждает его адвокат, и письменно, и устно — на планерках.

В суде сторона защиты просила не арестовывать Плета: его любят и уважают на работе, 12 лет из своих 33 он проработал в МЧС, начинал с пожарного, потом был аттестован на инспектора. Плет в разводе, но у него есть маленький ребенок.

«А на суде его представляли [со стороны следствия] как авторитетного человека, который обладает обширным кругом связей, и если он останется на свободе, то может уничтожить улики, вещдоки и повлиять на свидетелей. И продолжить преступную деятельность. А преступная деятельность, исходя из того, что говорили следователи, заключалась в том, что он пытался проверить дом, который сгорел. Никто [из присутствовавших] в суде не верил, что это [все на самом деле] происходит», — описывает ощущения от заседания журналист издания NGS42.ru Александр Левчук.

В местных пабликах Плета многие поддерживают, говорит адвокат Ирина Кривопалова. Там даже звучала идея запустить петицию в его поддержку. И это очень отличается от ситуации с «Зимней вишней», когда многие люди в Кемерове возлагали вину за произошедшее на МЧС. «Общественное мнение формируется против его [Романа Плета] ареста. Люди говорят, что [власти] нашли стрелочника. И я с людьми согласна», — замечает адвокат Кривопалова.

Сочувствует Плету и Сергей, бывший «старший» приюта. Он предполагает, что пожарный инспектор мог пострадать «ни за что», но при этом добавляет, что сам Плета в здании на Таврической ни разу не видел.

«Те, кто в доме мне помогали, они мне не сказали, что к нам кто-то приходил. Мне всегда любая информация сразу поступала. Даже старичка 1943 года [рождения] у нас бабушка навещала, так мне всегда говорили: „Сережа, к нам приехала бабушка, куда ее можно пустить?“ При мне никто не осматривал дом», — утверждает «старший».

Сергею важно добавить, что в приюте было два огнетушителя — на кухне и на окне в лестничном пролете между первым и вторым этажом. И что пастор Смирнов регулярно спрашивал у Сергея, на месте ли эти огнетушители. 

«Траур? В связи с чем?»

Сообщение о пожаре появилось в телеграм-канале губернатора Кузбасса Сергея Цивилева в первые часы после случившегося.

Журналист Александр Левчук вспоминает, что сперва люди в Кемерове активно искали информацию о происшествии и переживали за погибших. «Но когда стало известно, что там был приют для бездомных, интерес сразу пропал. Когда мы приехали туда, к месту пожара, там не было никого, кроме силовиков и спасателей. Там даже соседи-зеваки не ходили. Я работал на „Зимней вишне“, туда полгорода приехало. Потому что никто не знал, есть ли там их друзья, близкие, родственники. Здесь, по ходу, все узнали, что ни у кого [в приюте] ни друзей, ни родственников нет», — рассказывает журналист.

Александр Левчук говорит, что он и его коллеги интересовались у региональных властей, будет ли после пожара в приюте на Таврической объявлен траур в Кемеровской области: «Они [чиновники] какое-то время думали-думали и потом короткой строкой дали, что траура не будет. Объяснений никаких официально никто не дал. Неофициально говорят: у людей нет родственников, близких, горевать там некому. Все».

Начальница департамента информационной политики администрации правительства Кузбасса Екатерина Дубкова в разговоре с «Медузой» подтвердила, что траур по погибшим объявляться не будет. На вопрос, какая у этого решения причина, Дубкова ответила: «А какая причина должна быть? Нелегальный вообще приют, и даже не для престарелых. Вот траур — в связи с чем?»

После встречного замечания, что в связи с гибелью большого количества людей, чиновница предложила написать этот вопрос через телеграм и пообещала дать ответ письменно. На сообщение в мессенджере Дубкова не ответила. Кроме того, в областном минздраве сообщили, что им запрещено комментировать состояние здоровья пострадавших и эту информацию можно получить только через пресс-службу главы региона. Этот вопрос Дубкова тоже проигнорировала.

Представитель Следственного комитета по Кемеровской области затруднилась сказать, когда могут состояться похороны 22 погибших. Сейчас проводится ДНК-экспертиза для их идентификации.

На месте пожара до сих пор стоит круглосуточное оцепление полиции, но вокруг никого больше нет, родственников или близких тут тоже не видели. Под ленточкой, которой огорожено место происшествия, из сугроба торчит одна ветка искусственного цветка с тремя красно-оранжевыми бутонами.