истории

Бодров, Балабанов и музыка Бутусова На «Кинотавре» показали документальный фильм «Нас других не будет». Что нового мы узнали об этих героях?

Источник: Meduza

В Сочи начался 32-й кинофестиваль «Кинотавр». Фильмом открытия стала документальная картина журналиста Петра Шепотинника «Нас других не будет», посвященная Сергею Бодрову — младшему (в широкий прокат она выйдет 7 октября). Автор рассказывает историю российского киноактера неожиданным образом: его друзья и коллеги рисуют оптимистичную картину жизни Бодрова и Балабанова. Вячеслав Бутусов написал для фильма фортепианную музыку. Продюсеры фильма — Евгений Никишов и Валерий Федорович. Кинокритик Антон Долин — о премьере.

Автор документальной картины «Нас других не будет», ветеран отечественной телевизионной кинокритики и журналистики Петр Шепотинник, спрашивает у своих героев: возможно ли сделать оптимистичный фильм о Сергее Бодрове? Казалось бы, трагическая судьба всенародно любимого артиста и начинающего талантливого режиссера, погибшего вместе со своей съемочной группой в 2002 году в возрасте 30 лет во время схода ледника в Кармадонском ущелье, исключает ответ «да». Однако почему-то никто не сомневается: такой фильм возможен. Что ж, у Шепотинника и его постоянной соратницы, редактора, интервьюера его бесчисленных телепрограмм Аси Колодижнер, получилось его снять.

Шепотинник сегодня не столько кинокритик, сколько писатель и режиссер, заслуженно удостоенный премии «Ника». Но важнейшая его заслуга в фильме «Нас других не будет» — именно журналистская. Не прибегая к упрощениям и разъяснениям, обходясь без закадрового авторского текста, он сделал картину, которая обращена одновременно к людям его поколения — тем, кто формировался в 1990-е и не мыслит себя вне кинематографа Алексея Балабанова, Сергея Сельянова и Сергея Бодрова, — и к нынешним молодым, смотрящим «Брата» иными глазами, открывающим для себя героя предыдущей эпохи как живого, близкого, настоящего. Этот фильм и Данила Багров — явления универсальные, и именно об этом говорит картина Шепотинника, одновременно прямолинейная и многослойная. 

Название, позаимствованное у Бродского — из неслучайного стихотворения «В горах», — описывает, по сути, метод, по которому сделан фильм. Его достоинство — в цельности тех «мы», которые становятся здесь героями. Это не мемориальный фильм-биография о Бодрове или Алексее Балабанове, не менее трагической фигуре — рано ушедшем режиссере, благодаря которому Бодров и стал ролевой моделью для миллионов (может, и к несчастью для них обоих). Это и не история создания дилогии «Брат» и «Брат-2», хотя подобный «фильм о фильмах» легко можно было бы смонтировать из того же самого материала.

Смысловые и жанровые границы этой вроде бы вполне традиционной — хроника да говорящие головы — документальной картины подвижны и неопределимы. У Шепотинника получилось кино о личностях, сила которых делает невозможным разделение на «экранный образ» и «подлинное лицо». Многие будут шокированы, услышав, как кандидат искусствоведения Бодров с его неподражаемой кривоватой улыбкой принимает на себя ответственность за скандально известную реплику Данилы Багрова «не брат ты мне, гнида…». Хоть и не солидаризуется с ней.

Даже самые внешне простые и как бы жанровые фильмы Балабанова говорили об одном — бесконечной сложности и необъяснимости любого человека, будь он наемный убийца, врач, кондукторша трамвая, проститутка или кочегар. Таковы же герои картины Шепотинника, состав которых размывает грань между категориями свидетеля и участника рассказанной истории: продюсер Сергей Сельянов, жена Балабанова и художница по костюмам Надежда Васильева, оператор Сергей Астахов, фронтмен «Наутилуса Помпилиуса» Вячеслав Бутусов.

Не менее важны декорации: Бодров незадолго до гибели дает интервью на Венецианском фестивале, много лет спустя там же будет показан последний — автобиографический и фантасмагорический одновременно — фильм Балабанова «Я тоже хочу». Призрачные и прекрасные каналы, палаццо, скользящие по воде вапоретто, бесконечная перспектива Пьяцца Сан-Марко — для Сергея Бодрова, изучавшего венецианскую архитектуру и умевшего увидеть в Тициане современника, это органичная родная среда. А Балабанов хотел увезти его в Нижний Новгород и показать «настоящее» — Кустодиева. Противоположные пространства внезапно становятся взаимопроницаемыми. 

Примиряет два взгляда еще одна сквозная нить фильма — история гибели съемочной группы Бодрова в Кармадоне. О ней рассказывает один из немногих выживших — замдиректора группы Дмитрий Шибнев, идущий по дождливой, размытой, потерянной в унылом пейзаже дороге — ни дать ни взять левитановская «Владимирка». Она же — жизненный путь, продолженный после смерти благодаря искусству памяти и кинематографа.