истории

За каждым рублем стоит человек в погонах Много арестов, мало лекарств — и другие итоги «Фармы-2020», программы по переносу западных технологий в Россию. Расследование «Медузы»

Источник: Meduza

В конце мая Басманный суд Москвы по подозрению в мошенничестве арестовал заместителя руководителя департамента Минпромторга Ольгу Покидышеву и бывшую главу того же департамента Ольгу Колотилову. Кроме того, в СИЗО уже три месяца сидит член исполкома Олимпийского комитета и председатель трех спортивных федераций Алексей Власенко, показания против которого (и против чиновниц министерства) дают два арестованных в 2020 году бизнесмена. Всех этих людей объединяет федеральная целевая программа «Фарма-2020», одной из заявленных целей которой был трансфер в Россию из-за рубежа новых лекарств. Пока таких лекарств на рынке всего четыре — меньше, чем арестованных. Спецкоры «Медузы» Светлана Рейтер и Иван Голунов выяснили, как все эти аресты связаны между собой, какие результаты дала «Фарма-2020» и как работал проект по переносу в Россию передовых технологий, венчурным инвестором которого решило стать государство.

Олимпиец в изоляторе

В московском СИЗО-4, известном в народе как «Медведь», уже три месяца сидит 56-летний Алексей Власенко — член исполкома Олимпийского комитета России, бывший чемпион Европы по плаванию. Его обвиняют в мошенничестве в особо крупном размере, за это Власенко грозит до 10 лет лишения свободы. 

Еще в марте Власенко надеялся, что следователь отпустит его на Олимпиаду в Токио, сразу после которой он обещал вернуться в изолятор. Его арест «может плохо отразиться на выступлениях российских сборных» — так Власенко говорил навестившей его в СИЗО правозащитнице Марине Литвинович, тогда еще члену Общественной наблюдательной комиссии Москвы. 

Его надежда на свободу, пусть и недолгую, объяснялась тем, что Власенко возглавляет сразу три крупных спортивных федерации: синхронного плавания, прыжков в воду и водного поло России. Но сейчас на благосклонность следствия Власенко уже не надеется. Недавно его арест продлили до середины июня.

Спортивного функционера задержали в середине марта, и во время обыска у него изъяли только одну вещь — телефон, рассказали «Медузе» источники, знакомые с ходом следствия. Сам Власенко от показаний отказался и не дает их до сих пор. Его адвокат Сергей Прежембский отвечать на вопросы «Медузы» не стал. 

Как говорят три источника «Медузы», знакомые с ходом следствия по этому делу, Власенко задержали после того, как показания на него дали руководители никому не известной фармацевтической компании «Фармдискавери» — бывший акционер обанкротившегося агрохолдинга «ОГО» Владимир Зубков и его компаньон Владимир Новаковский. Их обоих арестовали еще прошлой осенью и тоже обвиняют в мошенничестве в особо крупных размерах. Оба заключили сделку со следствием, говорится и в документах на сайте Мосгорсуда.

Зубков и Новаковский основали «Фармдискавери» в 2013 году, а уже в 2014 году компания получила от Минпромторга на трансфер технологий 450 миллионов рублей (столько же денег на эти цели, например, получила от министерства крупная фармацевтическая компания «Р-Фарм»). «Фармдискавери» должна была вывести на рынок три новых препарата: нейролептик «Эвента», анксиолитик «Неотранквил» и противоэпилептическое средство «Квастил». 

Из показаний бизнесменов следовало, что именно Власенко помог им получить эти контракты по трансферу технологий в рамках федеральной программы «Фарма-2020», а делалось это через департамент развития фармацевтической и медицинской промышленности Минпромторга (которым в разное время руководили Колотилова и Покидышева), говорят близкие к следствию источники «Медузы».

«Они все фигуранты одного дела, предмет расследования один — следствие предполагает, что при исполнении госконтрактов на фармпрепараты были похищены деньги. Зубков и остальные говорят, что Ольга Колотилова оказывала им помощь при получении госконтрактов. Сами Зубков и Новаковский утверждают, что действовали с подачи Власенко», — сказал «Медузе» адвокат Ольги Колотиловой Сергей Бизюкин. От других комментариев он отказался. 

«Власенко в Минпромторг ходил как к себе домой. Всех знал, протаскивал знакомых бизнесменов по фарме. А все потому, что с детства любит плавание — как и министр промышленности и торговли Денис Мантуров», — сказал «Медузе» источник, знакомый с деталями следствия. 

Денис Мантуров не только министр, но и мастер спорта, он возглавляет наблюдательный совет Всероссийской федерации плавания, а Власенко — один из членов этого совета. В 2017 году Мантуров, выступая на заседании фракции «Единая Россия», говорил о своем желании создать единую ассоциацию водных видов спорта России, в которую должны были войти три федерации: синхронного плавания, прыжков в воду и водного поло. Как раз те, которыми руководит Алексей Власенко, который и рассчитывал возглавить единую ассоциацию — до того, как оказался в СИЗО.

То, что Власенко часто приходил в министерство промышленности и торговли и был хорошо знаком с Ольгой Колотиловой, «Медузе» подтвердил источник, недавно уволившийся из Минпромторга. «Власенко был лоббистом, в Минпромторг приходил, с ним советовались», — объясняет человек, работавший в том же департаменте, что Колотилова и Покидышева. 

Самим чиновницам корреспондент «Медузы» звонила за неделю до их ареста. От комментариев они тогда отказались. Не захотели общаться с корреспондентом «Медузы» и адвокаты руководителей «Фармдискавери». «Мы эту тему не комментируем», — сказали «Медузе» в пресс-службе Главного следственного управления СК РФ. В министерстве промышленности и торговли на вопросы «Медузы» не ответили.

Государственный венчур

Трансфер технологий — довольно небольшая часть программы «Фарма-2020», за все время действия программы на него потрачено чуть больше восьми миллиардов рублей. Его особенность в том, что государство ради появления на рынке новых лекарств стало своего рода венчурным инвестором.

«Программа задумывалась, когда президентом России еще был любитель инноваций Дмитрий Медведев, когда все угорали по венчурным инвестициям, на который частный бизнес деньги давать не хотел, поэтому эту функцию взяло на себя государство», — рассказал «Медузе» собеседник в одной из крупных фармацевтических компаний. Именно по этой причине в программе появились модные слова «инновации» и «трансфер технологий», говорит он. 

Одним из главных лоббистов включения трансфера технологий в «Фарму-2020» участники рынка называют компанию «Химрар», которая до этого пыталась продвигать аналогичную идею самостоятельно. 

Узнав о разработке концепции «Фармы-2020», «Химрар» решил добиваться включения своей идеи в программу. «Они связывались с представителями отрасли, собирали у них мнения насчет „Фармы-2020“, литературно оформляли, приносили нам, в этом была их основная задача», — описывает роль «Химрара» в подготовке программы бывший чиновник Минпромторга. В «Химраре» на вопросы «Медузы» не ответили.

Именно структура «Химрара» ООО «Исследовательский институт химического разнообразия» выиграла тендер министерства на разработку общей стратегии программы «Фарма-2020». 

Даже презентация будущей программы проходила в офисе «Химрара» в Химках в 2010 году — тогда министр промышленности и торговли Виктор Христенко представлял ее главе правительства России Владимиру Путину. Христенко рассказывал, что в условиях кризиса, в условиях консолидации иностранные компании начинают пересматривать свои портфели разработок и часть откладывать в сторону, потому что на это не хватает либо ресурсов, либо времени. И этими разработками могут воспользоваться российские компании. 

А после утверждения этой программы «Химрар» получил от Минпромторга несколько контрактов на разработку технических требований и технологий трансфера лекарств, получив за это 135 миллионов рублей, а «дочка» компании получила от Минпромторга 29,4 миллиона рублей за услуги по мониторингу реализации «Фармы-2020».  

Таким образом, «Химрар» стал основным идеологом программы, контролером ее выполнения и затем и крупнейшим получателем грантов на трансфер технологий — компания подписала 13 контрактов с Минпромторгом на общую сумму около 1,9 миллиарда рублей. В денежном выражении это примерно четверть грантов, выданных министерством на эти цели.

«Хотя бы пощупать молекулы»

Получить от Минпромторга деньги на трансфер в Россию фармацевтических технологий было совсем несложно. Причем выдавались они на очень благоприятных условиях.

Подпрограмма трансфера технологий «Фармы-2020» предусматривала, что к 2020 году в России будет выпущено 57 новых лекарственных препаратов на основе зарубежных разработок, еще не прошедших все стадии клинических испытаний. По этой причине их можно было купить сравнительно дешево.

Для этого государство в лице Минпромторга выделяло всем желающим гранты — в среднем около 150 миллионов рублей на один препарат. Программа также предусматривала софинансирование со стороны частных компаний, получающих государственные гранты, в размере не менее 25% от общей суммы затрат на исследования и перспективные разработки. 

Обязательным условием получения гранта было проведение всех этапов клинических исследований нового лекарства, а вот собственно вывод препарата на российский рынок в этих условиях прописан не был. Так произошло и с тремя препаратами «Фармдискавери» Зубкова и Новаковского: министерство приняло работы компании по этим препаратам, свидетельствуют акты с сайта госзакупок, но ни один из них на рынок не вышел.

Такие правила установили потому, что уже тогда было понятно — вывод препаратов на рынок может и не получиться, объясняет «Медузе» бывший сотрудник Минпромторга: «Но деньги-то государством выделены, и будет хорошо, если наша фарма получит возможность хотя бы пощупать молекулы, поизучать будущие препараты, получив их по трансферу».

Проекты для программы трансфера технологий отбирал ученый совет во главе с академиком Александром Гинцбургом, директором Института имени Гамалеи, в котором разработали вакцину от коронавируса «Спутник V». Как рассказал «Медузе» член ученого совета, биолог Александр Штиль, периодически на рассмотрение приносили проекты, которые выглядели нерабочими, — иногда совет отвергал их, иногда «давал возможность рискнуть».

Он также добавляет, что Минпромторг уговаривал всех добиваться хоть какого-то результата. Когда получатели грантов пытались расторгнуть уже подписанные контракты, говоря, что в ходе испытаний не получили желаемых результатов, их обычно просили продолжить работу, говорит Штиль: «Министерство обычно говорило: „Это нежелательно, попытайтесь доработать“». 

При этом в программу попало лекарство, которым занимается сам Штиль, есть разработки компании «Ниармедик» (основана учеными Института им. Гамалеи) и два препарата компании «Биоклиникум», принадлежащей члену ученого совета, доктору биологических наук Александру Тоневицкому. Штиль не видит в этом конфликта интересов. «За тем, что в программе есть проекты Института им. Гамалеи, или за тем, что я, являясь членом ученого совета, принимаю участие в разработке препарата, следили, видимо, юристы», — говорит ученый.

Он вспоминает, что на заседаниях по программе трансфера технологий первый заместитель главы Минпромторга Сергей Цыб говорил, что, если на рынок поступит хотя бы 10% от запланированных 57 препаратов, эксперимент можно считать удачным, а издержки в этом случае будут покрыты. 

Среди получателей грантов есть несколько крупных российских компаний, таких как «Фармстандрт», «Р-Фарм», «Биокад» и тот же «Химрар», но в основном государственные гранты доставались малоизвестным или только что созданным компаниям — как это часто бывает в венчурных проектах. «А вдруг у них бы что-то получилось?» — говорит один из бывших чиновников Минпромторга. 

Терапевт Михаила Ефремова и «бостонский миллионер»

«Медуза» поговорила с руководителями двух компаний, которые можно назвать достаточно типичными получателями государственных грантов на трансфер фармацевтических технологий.

Терапевт, педиатр, кандидат медицинских наук Борис Круглый встретил корреспондента «Медузы» в аскетичном офисе на Дубининской улице. Рядом — вывеска «Лина-М». В кабинете врача — стол, компьютер, кушетка для осмотра пациентов. За стенкой — вход в аптечный пункт со скромным ассортиментом лекарств.  

Так же называется одна из фармацевтических компаний, заключивших контракт на разработку лекарств в рамках программы трансфера технологий «Фарма-2020» и принадлежащих Борису Круглому. Вторая связанная с терапевтом компания называется «Адиком» — она тоже участвует в программе Минпромторга. 

Родной брат сенатора от Орловской области Владимира Круглого, терапевт называет себя лечащим врачом актера Михаила Ефремова — он охотно рассказывает, как лечил самого актера, его жену и детей. Так, на Ефремове Круглый испытывал спрей собственного изобретения под названием «Триавир» для профилактики ковида. Врач говорит, актеру очень помогало. Препарат продается в офисе «Лина-М»; у отраслевых ассоциаций к нему были вопросы, но он все же был зарегистрирован. 

По словам Круглого, несколько лет назад его пациентами были и руководители подмосковной группы компаний «Скайград» Юрий Соболь и Алексей Абрамов. «Бывшие военные, они взаимодействовали с Минпромторгом в области добычи редкоземельных металлов», — говорит о них Круглый. 

«Мы были экспертами при Минпроме по редким землям, о медицинской программе узнали из газет. И сказали Борису: „Ты человек талантливый, продвинутый. Давай, лекарство сделай, у тебя много идей“», — рассказал «Медузе» сам Юрий Соболь. На три перспективные разработки — противодиабетический препарат «Фортелинор» и противоопухолевые препараты «Теохлонал» и «Афотид» — Минпромторг выделил 450 миллионов рублей.

«Скайград» как соинвестор на те же цели потратил 600 миллионов рублей, говорит Соболь. «Мы с моим партнером вкладываем в реализацию идей. Зачем мне прибыль? Я получаю удовольствие от процесса. Если у нас получится сделать „Афотид“, то у нас будет один из самых эффективных препаратов от онкологии, а значит, я свои вложения оправдал», — объясняет мотивы партнеров совладелец «Скайграда».

До сих пор ни один из трех препаратов в продаже не появился — правда, Круглый обещает, что в 2022 году в аптеках начнут продавать «Фортелинор», который, по его словам, сейчас производят на заводе «Экофарм-Плюс» в Серпухове.

За срыв сроков Минпромторг уже подавал на компании Круглого в суд. «Мы заплатили два миллиона рублей за то, что по клиническим исследованиям по „Афотиду“ сроки по определению очень длительные и не могут быть такими, как прописано в контракте», — признает Круглый. Это связано с «объективными законами научного исследования», говорит терапевт, выразивший уверенность в том, что все препараты будут зарегистрированы и появятся на российском рынке.

Не вывел на российский рынок свой противоопухолевый препарат «Еленаген» и Александр Шнейдер — эмигрант из СССР, называющий себя «бостонским миллионером».

Владелец бостонской компании Curelab Oncology, Шнейдер пытался начать сотрудничество с Россией еще в 2011 году, но неудачно. «Мы зарегистрировали в России компанию „СЛ-Онколоджи“, моментально стали резидентом „Сколково“ — безукоризненно и легко. Но никакого гранта нам не дали и в совершенно хамских и издевательских формах бортовали так, что я сказал, что больше с Россией иметь дело не буду», — горячится Шнейдер. (Представитель фонда подтвердил «Медузе», что «СЛ-Онколоджи» — бывший резидент «Сколково», на другие вопросы не ответил.)

Но потом Шнейдер узнал о «Фарме-2020» и нарушил свой зарок. «Понимаете, я религиозный иудей. И перед подачей документов в Минпромторге я подумал — может, бог не хотел, чтобы я отвлекался от своего проекта на „Сколково“? Оглядываясь сейчас назад, я „Сколково“ должен в жопу целовать за то, что они мне не дали денег, потому что мой проект мог уйти вниз», — объясняет Шнейдер.

Минпромторг выделил на проведение клинических исследований «Еленагена» 147 миллионов рублей, столько же выделил совладелец российской компании Шнейдера «СЛ-Онколоджи» «Фонд развития городов», одна из дочерних структур ВЭБа (сейчас ликвидирована). Для трансфера технологий Шнейдер использовал собственный американский патент на «Еленаген»: «Конечно, я сделал трансфер своей технологии — а чью еще я мог перенести?! У меня патенты в 20 странах мира, лучшей патентной защиты, чем у нас, в мире нет», — с гордостью объясняет корреспонденту «Медузе» предприниматель из Бостона. 

Минпромторг пытался судиться со Шнейдером за срыв сроков клинического исследования, но проиграл. Бизнесмен уверяет, что в России «Еленаген» уже проверен на грызунах и моделях опухолей и что основные испытания на людях идут в Белоруссии. В 2022 году Шнейдер рассчитывает начать клинические исследования препарата в Штатах. Дойдет ли его препарат до России, пока непонятно. 

«Элпида» и другие успехи (и неудачи)

У государственного проекта есть и успехи — сейчас в России продается три препарата, полученных по трансферу технологий в рамках «Фармы-2020». Формально их четыре, но доказательств продаж четвертого «Медуза» найти не смогла.

Безусловным чемпионом предсказуемо стал препарат, выпущенный «Химраром», — лекарство для антиретровирусной терапии (применяется при ВИЧ-инфекции) «Элпида». По данным с портала госзакупок, с 2017 по 2021 год лечебные учреждения России закупили его на 3,2 миллиарда рублей. 

Правда, само включение этого препарата в список достижений «Фармы-2020» вызывает вопросы. Еще в 2009 году «Химрар» за пять миллионов долларов купил у швейцарской фармацевтической компании Roche разработку препарата для лечения ВИЧ-инфекции с рабочим названием VM-1500. А в конце 2011 года, после утверждения программы «Фарма-2020», созданная «Химраром» компания «Вириом» получила через Минпромторг из бюджета 150 миллионов рублей на трансфер зарубежной технологии и проведение клинических исследований этого препарата. Еще 149 миллионов выделил фонд «Сколково». 

По сути, в «Фарму-2020» препарат был включен потому, что его клинические испытания были завершены в 2017 году, после чего он получил регистрационное удостоверение и название «Элпида».

Летом 2018 года производство «Элпиды» началось на курском заводе холдинга «Фармстандарт» Виктора Харитонина. Вскоре после этого Минздрав России включил препарат в список ЖНВЛП. А в 2019 году «Фармстандарт» уже стал совладельцем разработавшего лекарство «Вириома»: 30% перешли в собственность «Фармстандарта», а оставшиеся у «Химрара» 44% акций компании оказались в залоге. Согласно отчетности компании, в 2020 году «Вириом» получил от продаж «Элпиды» роялти в размере 553,7 миллиона рублей. 

Успех «Химрара» не смог повторить никто, но еще три препарата, полученных по трансферу, все же вышли на российский рынок. 

Холдинг «Р-Фарм», подписавший с Минпромторгом три контракта на общую сумму 450 миллионов рублей, вывел на рынок препарат для лечения гепатита C «Арланса» — на его трансфер были выделены стандартные 150 миллионов рублей. Сама компания вложила еще около 550 миллионов рублей. Сейчас «Арланса» по заказу «Р-Фарм» производится в Португалии и упаковывается на заводе в Ярославле. По подсчетам DSM Group, в 2019–2020 годах продажи «Арлансы» в России составили 1,12 миллиарда рублей. Глава «Р-Фарм» Алексей Репик не ответил на вопросы корреспондента «Медузы».

Успешным стал вывод на рынок еще одного препарата для лечения гепатита — «Мирклудекс Б», который в 1997 году разработали немец Штефан Урбан и француз Филипп Гриппон. Этим препаратом с 2011 года занимался фонд «Максвелл Биотех групп», созданный государственной «Российской венчурной компанией» и инвесткомпанией «Максвелл Капитал». 

Пять компаний фонда «Максвелл Биотех» получили в общей сложности 749,5 миллиона рублей по программе «Фарма-2020». Они должны были вывести на российский рынок пять препаратов для лечения туберкулеза, аллергических и онкологических заболеваний, но пока это удалось только с «Мирклудекс Б».  

«Часть проектов вернулись к авторам разработок/патентов, что было предусмотрено соответствующими соглашениями, по другим продолжается взаимодействие с международными партнерами, определяется стратегия дальнейшей исследовательской деятельности», — сказал «Медузе» глава «Максвелл Биотех» Дмитрий Попов.  

Продажи «Мирклудекса Б» пока невелики — по подсчетам DSM Group, с начала продаж в 2020 году в России было реализовано около четырех тысяч упаковок препарата на общую сумму 51 миллион рублей. 

Четвертым препаратом программы, зарегистрированным в Минздраве после завершения клинических испытаний в России, стал «Биогиал», способствующий заживлению травматических и послеоперационных рубцов. 

Его разработкой по контракту с Минпромторгом занималась компания «Биоцентр», получившая на эти цели в 2013 году 149,8 миллиона рублей. На момент заключения контракта совладельцами «Биоцентра» были руководитель Российского антидопингового агентства (РУСАДА) Рамил Хабриев, его заместители в РУСАДА Александр Дервоедов, Никита Камаев и бизнесмен Евгений Кахоян, который выигрывал многочисленные тендеры Минспорта России, связанные с пробами на допинг. 

«Биоцентр» провел трансфер изобретения, защищенного американским патентом от 2012 года, но авторами американского изобретения указаны все тот же Евгений Кахоян и Тамара Уваркина, которая в документах «Биоцентра» значится исполнителем проведения клинических испытаний в России. 

Но в 2017 году, вскоре после успешного завершения работ по контракту Минпромторга, компания «Биоцентр» заявила о своей ликвидации. Созданный по госконтракту препарат «Биогиал» был зарегистрирован Минздравом, но DSM Group не смогла подсчитать объем его продаж. «Препарат „Биогиал“ в продаже еще не встречался, или его продажи настолько низкие, что по нашим правилам не попадают в выгрузку», — сказали «Медузе» в DSM Group.

Остальные 53 препарата, предусмотренные программой трансфера технологий, вывести на рынок не удалось. И даже участие известных на рынке людей успеха не гарантировало.

Так, вторым после «Химрара» получателем средств на трансфер технологий стала компания «Генериум», основанная владельцем «Фармстандарта» Виктором Харитониным (ее совладельцами также являются бывшие заместители Виктора Христенко в Минпромторге Андрей Реус и Андрей Дементьев — им принадлежит по 12,5%). «Генериум» подписал семь контрактов с Минпромторгом на общую сумму 984 миллиона рублей.

В частности, компания планировала провести трансфер вакцины для лечения хронического гепатита. Но затем «Генериум» попросил о расторжении контракта в связи с «невозможностью достижения результатов», пояснив, что «трансфер заключался в то время, когда не было данных об эффективности [препарата]».

Та же история произошла с остальными контрактами на трансфер технологий, среди которых был онкологический препарат из кубинского Центра молекулярной биологии. Представитель «Генериума» не ответил на вопросы «Медузы».

Петербургский «Биокад», в частности, должен был провести трансфер онкологического препарата бевацизумаб (торговая марка — «Авастин»), который выпускает американская F. Hoffmann-La Roche. Но, получив от министерства только 37,4 миллиона рублей из предусмотренных контрактом 149,8 миллиона рублей, «Биокад» также отказался от контракта, сославшись на «невозможность достижения результата». 

При этом в 2015 году «Биокад» зарегистрировал в России свой препарат «Авегра», в котором в качестве действующего вещества указан все тот же бевацизумаб.

«Это токсичные деньги»

Программу «Фарма-2020» продлили до 2024 года, но в прошлом году представители Минпромторга все же подводили промежуточные итоги программы, делая акцент на достижениях. 

Так, по по данным министерства, с 2014 по 2020 год в России было открыто около 40 новых фармацевтических производственных площадок, из которых семь построили иностранные компании. При этом с 2011 года только государство вложило в фармацевтическую отрасль 42,5 миллиарда рублей, в том числе 29,2 миллиарда рублей на научные исследования и разработки, сообщали журналу Forbes в Минпромторге.  

По данным министерства, общий объем российского фармрынка в 2019 году достиг 1,45 триллиона рублей — это на 25,1% больше, чем в 2014 году. Но доля отечественных лекарств на рынке так и не выросла до 50%, которые были предусмотрены «Фармой-2020»: Минпромторг, по сути, официально признал неудачу и предложил снизить целевой показатель до 32,9% (в 2019 году доля отечественных лекарств составила 30,8% в денежном выражении).

Та же история с долей отечественных препаратов в Списке жизненно необходимых и важнейших лекарственных препаратов. К 2020 году она не приблизилась к запланированным на 2020 год 85%: по данным DSM Group, доля отечественных лекарств в этом списке составила 58,8% в натуральном выражении и 39% — в денежном.

В этом смысле проект трансфера фармацевтических технологий выглядит неоднозначно. С одной стороны, до сих пор удалось запустить производство и продажу всего четырех из 57 препаратов, в которые вложился Минпромторг. «Наверное, зря мы давали на это деньги. Да, это программа помогла „надолбить“ компетенции, построили больше заводов, но вот с трансферами все пошло не так», — сказал «Медузе» бывший чиновник министерства промышленности и торговли, принимавший участие в разработке «Фармы-2020». 

С другой — четыре успешных препарата из 57 — это довольно близко к той 10%-ной границе, о которой на совещаниях говорил замминистра Сергей Цыб. И продажи двух самых успешных препаратов, полученных по трансферу — «Элпиды» и «Арлансы», — уже составили 4,3 миллиарда рублей, притом что всего на трансфер государство потратило 8,24 миллиарда рублей.

Кроме того, неудачный результат был официально разрешен. «Нужно понимать, что „Фарма-2020“ является программой развития — деньги предоставляются на развитие, на НИОКР. По Гражданскому кодексу НИОКР могут закончиться в том числе и нулевым результатом», — настаивает собеседник «Медузы», принимавший участие в разработке программы. 

Но сейчас многие участники программы в разговорах с «Медузой» признаются, что их очень сильно беспокоят новости об аресте чиновниц «фармацевтического» департамента Минпромторга и бизнесменов, имевших дело с трансфером технологий, — особенно с учетом того, что до сих пор неизвестно, в чем именно их обвиняют и может ли стать поводом для обвинений этот самый «нулевой результат».

Другие собеседники «Медузы» рады, что не стали получать государственные гранты, поскольку изначально относились к программе с предубеждением. 

«Крупные компании в основном не хотели связываться с государственными деньгами, которые выделяются на инновации, — объясняет „Медузе“ представитель одной из фармацевтических компаний. — Это токсичные деньги, там за каждым рублем стоит человек в погонах, который не понимает таких слов в принципе: трансфер, инновация какая-то. Для него это пустой звук».