разбор

Многие реальные подвиги советских солдат по-прежнему плохо известны Мы выбрали несколько из тех, что редко упоминаются в «официальном каноне» о Великой Отечественной — зато подтверждены документально

Источник: Meduza

В России постепенно формируется новый официальный канон изображения Великой Отечественной, отступать от которого становится все труднее. Владимир Путин в своем послании Федеральному собранию 21 апреля в очередной раз критиковал учебники по истории Второй мировой, а Минпросвещения тут же начало проверку учебных пособий. Одновременно в Госдуме предлагают запретить «отождествлять цели, решения и действия» СССР и нацистской Германии, а также отрицать «решающую роль советского народа в разгроме нацистской Германии и гуманитарной миссии СССР при освобождении стран Европы». Однако в Советском Союзе мифологизирование войны в итоге спровоцировало кризис доверия к официальной истории: в перестройку значительная часть общества подвергала сомнению не только мифы, созданные пропагандой, но даже реальные подвиги советских солдат и офицеров. «Медуза» вспоминает некоторые из тех, что сегодня почти забыты.

Откуда мы знаем, был подвиг или нет?

Большая часть подвигов — реальных и выдуманных — стала известна публике из наградных листов и статей военных корреспондентов; кроме того, некоторые эпизоды были описаны позднее в мемуарах. На некоторые из этих событий обратила внимание пропаганда — после чего они стали полноценными мифами, из которых в Советском Союзе была соткана каноническая картина войны, просуществовавшая до перестройки. Другие же истории так и остались практически неизвестными.

Мифы почти не подвергались критическому разбору: для этого не было ни надежных источников информации, ни готовых этим заниматься исследователей. Во времена перестройки, напротив, мифы отвергались просто потому, что они были частью советского пропагандистского канона.

Сейчас поддерживать мифы сложнее, чем в СССР: в последние десятилетия у историков появилась возможность подробно изучить многие реальные (и выдуманные) подвиги. Открылись советские военные архивы. Российские и иностранные исследователи — и профессионалы, и любители — принялись разбирать архивы немецких подразделений; прежде всего те, что были захвачены армией США и хранятся в американском Национальном управлении архивов и документации (NARA).

Многие бумаги доступны и в офлайне, и в онлайне. Скан микрофильмов с оперативными сводками о боевых действиях, потерях и иной информации по дивизиям, корпусам и армиям вермахта может заказать (за деньги) любой желающий. Весь этот массив советских и немецких документов, созданных прямо во время боев или сразу после них, дает возможность критически разобрать многие тактические эпизоды войны. И в том числе верифицировать заявки на подвиги советских подразделений.

Однако стремительное создание «канонической истории» Великой Отечественной мешает историкам исследовать войну и реальные подвиги советских солдат.

Какие реальные подвиги могли бы стать символами войны?

Не только защита Брестской крепости, но и оборона Лиепаи

В хаосе первых дней войны немногие соединения Красной армии смогли сдержать немецкое наступление на своих участках обороны. Об одном из таких эпизодов стало известно благодаря немецким документам 45-й пехотной дивизии, захваченным советскими войсками в 1942 году.

Выяснилось, что эта дивизия месяц штурмовала старую цитадель в Бресте на границе СССР и захваченной немцами части Польши. Оборону там держали менее 10 тысяч бойцов нескольких не успевших отступить подразделений Красной армии и НКВД. Против остатка гарнизона пришлось задействовать авиацию с бомбами большой мощности; 45-я дивизия немцев уже в первые дни штурма понесла очень большие для начального этапа войны потери — несколько процентов от всех потерь на Восточном фронте.

Но этот подвиг был не единственным в те трагические дни. Севернее Бреста, на берегу Балтийского моря, около 10 тысяч бойцов военно-морской базы Либава (Лиепая, находится на территории современной Латвии) и 67-й стрелковой дивизии неделю сдерживали наступление 291-й пехотной дивизии немцев и приданных ей подразделений морской пехоты. Немцы вышли к Лиепае 23 июня и планировали, что город, порт и база должны быть взяты за сутки. Однако бои продолжались до 29 июня, причем некоторые защитники базы вырвались из окружения. Около двух тысяч раненых и членов семей военнослужащих 27 июня пытались эвакуироваться из города на санитарном судне, но оно было потоплено немецкими самолетами. Общие потери немцев, по их отчетам, составили около 1400 человек.

Истребители над Минском. Первые бои Девятаева

Советская авиация, дислоцированная у западной границы, катастрофически пострадала — в том числе были уничтожены самолеты на аэродромах, они так и не успели вступить в бой. Иван Копец, командующий ВВС Западного фронта, понесшего наибольшие потери в самолетах, застрелился вечером 22 июня.

Одним из последних его приказов стало требование перебросить на аэродромы Минска 43-ю истребительную дивизию с востока — из Могилева, а также Орши, которую не затронула катастрофа первого дня вторжения. В последующие дни дивизия (из двух полков) смогла дать бой немецким бомбардировщикам, которые летали на бомбежки Минска без истребительного прикрытия (германские истребители еще не перебазировались на передовые аэродромы на территории СССР).

По воспоминаниям командира дивизии Георгия Захарова, советские летчики несколько раз сорвали налеты бомбардировщиков. Среди тех, кто «разогнал немцев», Захаров упоминает молодого летчика Михаила Девятаева — будущего героя СССР и фильма 2021 года Тимура Бекмамбетова. Его полк (один из двух в дивизии) сообщил, что только 24 июня сбил более 20 немецких самолетов (немцы подтвердили потери менее десятка самолетов).

Девятаев был ранен в сентябре 1941-го, вынужден уйти из истребительной авиации по состоянию здоровья; учился на разведчика, летал в санитарной авиации. В фильме Бекмамбетова о начале боевой карьеры Девятаева — очень успешном по меркам первых дней войны — ничего не рассказано.

Танковые сражения первых дней войны. Дубно и Гродно

Уже в первую неделю войны проявила себя особенность советской стратегии, отличавшая войну на Востоке от того, с чем немцы сталкивались на Западе: Красная Армия постоянно контратаковала даже тогда, когда не могла собрать для этого достаточных сил. 

29 июня 1941 года начальник генштаба сухопутных сил Франц Гальдер записал в дневнике: «Генерал-инспектор пехоты Отт доложил о своих впечатлениях о бое в районе Гродно. Упорное сопротивление русских заставляет нас вести бой по всем правилам наших боевых уставов. В Польше и на Западе мы могли позволить себе известные вольности и отступления от уставных принципов; теперь это уже недопустимо».

Инспекция состоялась после нескольких дней боев южнее Гродно, где, фактически находясь в окружении, контратаковала немцев конно-механизированная группа генерала Ивана Болдина, состоявшая из механизированного корпуса (6-го) и двух кавалерийских дивизий. С севера в отрыве от группы Болдина на город наступал еще один (11-й) мехкорпус.

Группе Болдина удалось оттеснить пехотный корпус немцев на 20 километров; немцам пришлось перебросить в район подкрепление. До Гродно группа не дошла, понеся тяжелые потери и лишившись снабжения. Но Болдин смог выйти из окружения, которое замкнула наступавшая далеко к северу от Гродно в оперативной пустоте 3-я танковая группа немцев. В следующий раз Болдину пришлось выполнять аналогичную задачу в октябре: он руководил механизированной группой, пытавшейся контратаковать немецкие дивизии, завершавшие окружение нескольких армий двух советских фронтов под Вязьмой. Контрудар вновь не смог спасти фронты от окружения, но сам Болдин вновь вышел к своим и вывел часть своих войск.

Еще более крупный контрудар в это время Красная армия наносила на Западной Украине в районе Дубно, Луцка и Броды. Там разыгралось крупнейшее по числу использованных бронемашин танковое сражение в истории (больше, чем любое отдельное сражение Курской дуги). Пять советских механизированных корпусов (около 3,5 тысячи танков) пытались разгромить прорвавшиеся у границы главные силы 1-й танковой группы немцев (пять танковых дивизий, более 700 танков, большое преимущество в пехоте, авиации и артиллерии, в том числе противотанковой). На несколько дней немецкие танковые дивизии попали в кризис, но в итоге смогли отбить контрудар.

Советский Юго-Западный фронт фактически лишился подвижных резервов, но и немцы понесли тяжелые потери (85 танков потеряны безвозвратно). Позже наступление немцев на Украине, по их собственному признанию, отстало от плана. А из-за этого, в свою очередь, значительную часть войск группы армий «Центр» пришлось повернуть с московского направления на юг. 

Лужский рубеж. Ополченцы (и не только они) остановили немцев на месяц

Группа армий «Север», планировавшая захватить страны Балтии и Ленинград (к ней принадлежала и пострадавшая в Лиепае 291-я пехотная дивизия), по мнению немецкого генштаба, наступала в соответствии с планом до середины июля 1941 года. Затем, когда подвижные соединения 1-й танковой группы, входившей в группу армий «Север», оторвались от ее пехотных корпусов и наткнулись на второй стратегический эшелон Красной Армии, начались проблемы. 

Часть советских войск отошла к Таллину и Нарве, другая — вместе с вновь подошедшими дивизиями — на реку Луга на границе Псковской, Новгородской и Ленинградской областей. Немцы пытались с ходу занять Таллин (базу Балтийского флота) и прорваться к Ленинграду, но это им не удалось. Вырвавшийся вперед 56-й моторизованный корпус 3-й танковой группы 14 июля попал под советский контрудар под Сольцами (недалеко от озера Ильмень на южном участке наступления), был полуокружен и вынужден отступить на несколько десятков километров. 

Севернее немцы 14 июля форсировали Лугу и создали плацдарм, с которого планировали продолжить наступление на Ленинград. Однако на фронт с советской стороны в это время прибыли подкрепления, в том числе ленинградская 2-я дивизия народного ополчения. Вместе с другими соединениями дивизия вошла в оперативную группу заместителя командующего войсками Ленинградского округа генерала Константина Пядышева, которая повела наступление на плацдарм. Под ударами группы, в которой особо отличились именно ополченцы с ленинградских заводов, немцы вынуждены были перейти к обороне плацдарма и ждать подхода пехотных корпусов.

21 июля Константин Пядышев был арестован — не за свою деятельность на фронте, а за «измену Родине» до войны: в письмах к жене он позволял себе критиковать советскую власть. 

Немцы возобновили наступление только 8 августа. Лужская группа частично попала в окружение, но оборона Ленинграда все равно выиграла почти месяц. Уже в середине августа немцы признали, что взять город с ходу не удастся. Было принято решение окружить его (как можно ближе к городским кварталам) и соединиться с финнами, наступавшими на Ленинград с севера. Но исполнение даже такого плана потребовало переброски в группу армий «Север» части сил группы армий «Центр», то есть с московского направления.

Ильинский рубеж. Не только подольские курсанты

В начале октября 1941 года немцы возобновили наступление на Москву. В первые же дни в окружение под Вязьмой и Брянском попали армии трех фронтов: Западного, Резервного и Брянского. Пока пехотные корпуса немцев вели бои с окруженными, танковые и механизированные дивизии — фактически в пустоте — устремились к Москве. Советское командование на пути этого наступления создало «завесу» из различных частей, соединений, сводных отрядов и групп, опиравшихся на последнюю Можайскую линию обороны.

Под Малоярославцем в Калужской области навстречу танковым дивизиям врага был брошен сводный отряд двух подольских курсантских училищ (в том числе артиллеристов). Они прибыли как раз вовремя: на их позиции с противотанковой артиллерией с тыла 16 октября вышла колонна техники 19-й танковой дивизии немцев. Немцы не вели нормальную разведку (то есть не действовали по уставу, как требовал Гальдер), а потому подверглись избиению: за 10 минут боя курсанты уничтожили девять (по немецким данным) или 14 (по советским) танков. Прорыв 19-й танковой дивизии был остановлен.

Поскольку дело происходило на «центральном» Варшавском шоссе, а подбитые машины не эвакуировались, уничтоженная колонна была многократно сфотографирована немцами после того, как они заняли позиции курсантов.

Однако немцев под Малоярославцем остановили не только ставшие знаменитыми подольские курсанты — если бы сплоховали на соседних участках, их бы просто обошли. Там несколько недель удерживали позиции танкисты 17-й бригады, пехотинцы 312-й стрелковой дивизии и десантники из сводного отряда. Все эти разношерстные силы сдерживали две немецкие танковые дивизии.

На остальных участках фронта (как те же панфиловцы под Волоколамском) держались, отступая к Москве, вновь созданные в разных областях СССР дивизии и бригады, сводные отряды, артиллерийские части. В итоге немцы за два месяца понесли такие потери в боевых частях, что в декабре им не хватило не только сил для окружения и штурма Москвы, но и на то, чтобы удержать занятые позиции во время контрнаступления Красной армии.

«Дом комиссаров» в Сталинграде

Символом боев в Сталинграде стал дом Павлова — жилой дом, который в ноябре 1942 года два месяца удерживали несколько десятков бойцов. Однако, судя по немецким документам, в городе были аналоги большей (для наступавших фашистов) важности.

Так, в ноябре против значительных сил немцев держался гарнизон из здания управления завода «Баррикады» — краеугольный камень обороны 138-й дивизии полковника Ивана Людникова (участок называли «остров Людникова» — один из последних очагов советской обороны в городе). Дом контролировал выход к Волге; если бы фашисты достигли здесь реки, они могли отрезать дивизию от снабжения.

Ядром гарнизона заводоуправления оказался армейский заградотряд. Его бойцы в этих условиях были на передовой наряду со стрелковыми частями. Оборона заводоуправления, которое немцы назвали «Дом комиссаров», продолжалась около недели; во время первого штурма немцы потеряли убитыми и ранеными (по собственным документам) около 100 человек — треть боевого состава. Во время второго — две новейшие самоходки, сделанные специально для штурма города. Третий штурм, к которому привлекли роту танков, самоходки и штурмовые группы, увенчался успехом.

Но к Волге немцы прорваться не смогли; бойцы дивизии Людникова отошли на соседний завод «Лазурь». Дальше немцы не продвинулись: как раз в это время вся 6-я армия, штурмовавшая Сталинград, сама оказалась в окружении.

Малая Земля и не Брежнев

После окружения 6-й немецкой армии в Сталинграде и продвижения советских войск к Ростову фашисты начали отступление с Кавказа. Часть сил (подвижные соединения) перебрасывалась на помощь Ростову, а 17-я армия, до того штурмовавшая Туапсе и кавказские перевалы, отошла к Новороссийску и на Таманский полуостров с тем, чтобы не допустить Красную армию к Керченскому проливу и в Крым.

Советское командование решило разгромить главные силы 17-й армии в Новороссийске, для чего была разработана десантная операция к западу от города. Более 10 тысяч морских пехотинцев и 30 легких танков английского производства должны были высадить 3–4 февраля 1943 года в 10 километрах от города на пляже у Южной Озереевки. Прямо на южной окраине Новороссийска (у мыса Мысхако и поселка Станичка), недалеко от штаба 17-й армии, планировалось высадить «отвлекающий десант» из 275 моряков под командованием майора Цезаря Куникова. Очевидно, что «отвлекать» немцев такими малыми силами отряд мог недолго, но их вероятная смерть должна была окупиться успехом основного десанта в Озереевке. 

Однако десант в Озереевке не удался: корабли сопровождения десанта не смогли подавить артиллерию, которая залила огнем пляж. Большинство десантников из первой волны (около полутора тысяч человек) погибли.

А вот отряд Куникова высадился на окраине Новороссийска по плану. Морякам удалось отбить атаки немцев и удержаться на плацдарме несколько дней. После этого командование решило высадить основной десант не в Озереевке, а на Мысхако. На плацдарм были переброшены 15 тысяч десантников и пехотинцев. В конце высадки, 12 февраля, Цезарь Куников, удержавший плацдарм, был смертельно ранен. Немцы предприняли несколько попыток ликвидировать плацдарм, который, однако, продержался более полугода — вплоть до эвакуации 17-й армии в Крым. Отрезать немцев от Керченского пролива десанту, правда, не удалось.

Плацдарм стал известен всему СССР через несколько десятилетий благодаря одному из тех, кто его удерживал под атаками немцев: на Мысхако неоднократно бывал полковник Леонид Брежнев, который под конец жизни, будучи генсеком ЦК КПСС, рассказал об этих событиях в своей книге «Малая Земля». К тому времени советская пропаганда насаждала своеобразный культ личности Брежнева, значение этого эпизода преувеличивалось, и это стало поводом для множества шуток («Отсиживались ли вы в окопах под Сталинградом или героически сражались на Малой Земле?») — но сопротивление немногочисленного десанта было действительно героическим.

В честь Цезаря Куникова назвали большой десантный корабль; в последние годы он стал одним из главных инструментов снабжения российской операции в Сирии («сирийский экспресс»).