разбор

Кто побеждает в космической гонке через 60 лет после полета Гагарина? Военный политолог Павел Лузин отвечает на вопросы о политике в космосе (и рассказывает удивительные вещи о Люксембурге)

Источник: Meduza

Термин «космическая гонка», изначально описывавший соперничество Советского Союза и Соединенных Штатов в космосе в 1960–1980-е годы, в последнее десятилетие снова широко звучит в прессе и речах политиков. Это связано прежде всего с интенсивным развитием китайской космической программы и с успехами Японии, Индии, ОАЭ, Люксембурга и других держав, раньше не считавшихся «космическими». Не менее важно, что частные инвестиции в космические программы сегодня в пять раз превышают государственные — это новый предпринимательский фронтир. В рубрике «Идеи» эксперт по российским вооруженным силам, политолог Павел Лузин объясняет, почему началась новая космическая гонка, какой в ней смысл и кто побеждает.

В эпоху холодной войны советско-американская борьба за первенство в отправке человека в космос, высадке на Луну, создании многоразового космического корабля или постройке орбитальной станции призвана была обеспечить технологическое, промышленное, военное и даже символическое превосходство каждой из враждующих сверхдержав над оппонентом. Однако нынешняя космическая гонка гораздо сложнее.

Поиск жизни или хотя бы свидетельств ее прошлого существования за пределами Земли остается одной из основных задач многолетних исследований тел Солнечной системы, открытия и изучения планет в других звездных системах, а также работы радиоастрономов. До тех пор, пока самого ожидаемого открытия не произошло, участники гонки руководствуются и более приземленными целями.

Кто лидер гонки сейчас? США? Россия? Китай?

Можно сказать, что сейчас главные соперники в космосе не Россия и США, а США и Китай. При этом Китай все еще реализует концепцию догоняющего развития.

Так, бюджет НАСА в 2020 году составил 22,6 миллиарда долларов, а оценки бюджета гражданской космической программы Китая разнятся в диапазоне 8–11 миллиардов долларов. Для сравнения: в 2020 году бюджет всего Европейского космического агентства составил около 8 миллиардов долларов. (6,68 миллиарда евро), а российское правительство потратило на космос в рамках федеральной космической программы, программы ГЛОНАСС и программы развития космодромов около 2,5 миллиарда долларов (более 175 миллиардов рублей). То есть сегодня Китай — второй в мире по расходам на космос. Не стоит забывать об огромном потенциале китайского внутреннего рынка, который может обеспечить хорошую поддержку космическим амбициям Китая. Его компании могут удовлетворить растущий спрос на услуги космической связи, интернета, мониторинга поверхности (например, для повышения эффективности сельского хозяйства), выведения полезных нагрузок на орбиту и т. д.

Опасения у американцев вызывают скорость развития китайской космической программы и способность КНР быстро заимствовать, а потом воспроизводить западные космические технологии. Объемы средств, которые Китай тратит на космос, низкая прозрачность этих трат и особенности его политической и экономической системы также заставляют США всерьез принимать «китайский вызов».

Однако Пекину нужно еще очень многое, чтобы догнать США по качеству космической техники и сложности реализуемых с ее помощью научных миссий, а американские компании — по инновационному потенциалу и конкурентоспособности.

Может ли все это закончиться «звездными войнами»?

Если под этим выражением понимать реальный вооруженный конфликт в космосе, то вряд ли. Сегодня на орбите Земли около 3500 спутников, из которых около 500 аппаратов имеют военное назначение. Кроме того, Китай в 2007 году, США в 2008 году и Индия в 2019 году провели эксперименты, в ходе которых уничтожали ракетами свои старые спутники на низкой околоземной орбите (менее 1000 километров). Считается, что Россия тоже имеет серьезную программу создания противоспутникового оружия: ракет и спутников, способных приближаться к другим аппаратам с целью их обследования и выведения из строя (так называемых спутников-инспекторов). Официальные представители России заявляют, что «спутники-инспекторы» — не оружие.

Тем не менее пытаться уничтожать чужие спутники не имеет реального смысла, как в силу их количества, так и из-за распределения по разным орбитам и общей стоимости подобной затеи. Одно дело — сбить свой собственный спутник на низкой орбите для демонстрации силы или для отработки технологий противоракетной обороны (траектория боеголовок межконтинентальных баллистических ракет проходит по ближнему космосу, и старый аппарат здесь может сыграть роль тренировочной мишени). Другое — планировать сбивать спутники, например, навигационных систем GPS, ГЛОНАСС и Galileo на высотах 20–22 тысячи километров или основные военные и гражданские спутники связи на геосинхронных орбитах на высотах примерно 36 тысяч километров. Это невозможно сделать быстро и внезапно. И для этого как минимум нужны дорогостоящие ракеты, соразмерные межконтинентальным баллистическим ракетам или ракетам для запуска спутников.

Гораздо эффективнее совершенствовать и применять системы искажения и подавления спутниковых сигналов. Российские специалисты умеют это делать, в чем легко убедится каждый, кто попробует включить спутниковый навигатор рядом с Кремлем. Что касается «спутников-инспекторов», то способность к маневрированию на орбите и сближению с другими спутниками гораздо эффективнее использовать для ремонта собственных космических аппаратов.

Поэтому «звездные войны» в расхожем представлении сегодня не имеют особого смысла. Основной вектор военной конкуренции в космосе сегодня направлен на повышение качества спутниковых систем связи, разведки и навигации, устойчивости к радиоэлектронному подавлению и способности обеспечить нужное количество спутников над полем боя.

Нынешняя космическая гонка — это в большей степени конкуренция за «место под солнцем» в соответствии с ресурсами и возможностями каждого из участников, чем соперничество сверхдержав, движимое их военной конфронтацией.

Зачем разным странам в космос?

Например, за перспективами добычи полезных ископаемых. Пока только две страны в мире, Соединенные Штаты и Люксембург, поставили добычу и использование ресурсов за пределами Земли в качестве своих долгосрочных целей. И да, Люксембург — одна из самых активных в космосе стран ЕС: люксембургская компания SES, у которой свыше 70 спутников на геосинхронных и средних орбитах, — один из крупнейших в мире операторов спутниковой связи, а само великое герцогство в последние годы превращается в крупный хаб для космических стартапов. И ставка на добычу ресурсов в космосе в первую очередь призвана стимулировать научный поиск и частную инициативу. Это принесет плоды в виде новых знаний и технологий вне зависимости от того, как и когда такая добыча будет реализована.

В более общем смысле для Соединенных Штатов речь идет о способности формировать долгосрочную повестку освоения космоса и объединять вокруг этой повестки зарубежных партнеров. Китай рассчитывает не столько превзойти США по всем направлениям космической деятельности, сколько использовать эту деятельность ради собственного экономического развития. Ему важно укрепить свои внешнеполитические позиции, в том числе созданием долгосрочного международного партнерства вокруг своей программы.

Россия стремится остаться в числе ведущих космических держав, обеспечить возможности для космического сотрудничества с американцами и европейцами после завершения работы Международной космической станции, которая может прекратить существование к концу нынешнего десятилетия. В будущем без МКС (а лучше уже сейчас) ей нужно стать привлекательным партнером для других стран и благодаря этому сохранить относительно высокий международный статус.

Для ЕС, для отдельных государств-членов, а также для Японии космос сегодня — это вопрос укрепления научно-технического потенциала, конкурентоспособности и поддержания темпов экономического развития как в контексте партнерства с Соединенными Штатами, так и в контексте «китайского вызова» и глобальных экономических и политических процессов в целом.

Для десятков других государств новая космическая гонка — это конкуренция за возможности развития, за улучшение своих позиций в международном разделении труда и производственных цепочках, за участие в научной кооперации, за долю рынка космических услуг и космической техники и, как следствие, за улучшение своих региональных позиций и расширение внешнеполитического потенциала. Именно поэтому, например, ОАЭ в 2020 году отправили свой зонд к Марсу.

Ученые продолжают заниматься научными и прорывными проектами, но за последние 20 лет государства и частные игроки осознали, что космос становится все более доступным — для коммерческого и прикладного освоения. Победители в новой космической гонке — те, кто находят все новые и новые способы практического или коммерчески выгодного освоения космоса.

Частные фирмы смогут вырвать космос у государства?

Частная инициатива в космосе стартовала несколько десятилетий назад с коммерческих спутников телевещания и связи. Сегодня она охватывает высокоточную съемку поверхности Земли (Maxar Technologies, Planet Labs), ракетостроение (SpaceX, Rocket Lab, Blue Origin, Virgin Galactic), пилотируемые полеты в космос (SpaceX, Virgin Galactic, Sierra Nevada Corp., Axiom Space) и создание новых космических технологий (Relativity Space, Momentus Space, Enpulsion и многие другие) — все то, что десятилетиями было монополией государств.

Часть компаний, вкладывающихся в космические технологии, рассчитывает сделать космос доступным не только для профессионалов. На космолеты Virgin Galactic, которая обещает желающим полеты вокруг Земли по баллистической траектории, уже продано около 600 билетов, цена от 200 тысяч до 250 тысяч долларов. Цена может показаться немаленькой, но одновременно в США готовятся к производству телевизионного реалити-шоу, победитель которого сможет слетать на МКС на одном из кораблей SpaceX. И вот такой билет стоит миллионы долларов.

Развитие частной космонавтики зависит от многих факторов. Это и общий научный потенциал, и система образования, и наличие нужного инвестиционного ресурса, и качество бизнес-среды и государственного управления. Прежде чем в 2000-х годах появились компания SpaceX и десятки других новых космических компаний, несколько американских администраций со времен Рональда Рейгана приложили много усилий, чтобы создать для них благоприятную среду. И это при наличии капиталов, людей и технологий.

Повторить американский опыт здесь вряд ли у кого-то получится, но на него, безусловно, ориентируются остальные игроки. Например, основными инвесторами в европейские космические стартапы являются сами европейские государства и ЕС в целом. А в Китае в частные космические компании инвестируют власти провинций и государственные предприятия космической отрасли. Для последних это еще и способ вывести команды молодых разработчиков за пределы корпоративной бюрократии, чтобы лучше раскрыть их творческий потенциал. Так, в Китае развиваются компании вроде Galactic Energy и i-Space, производящие коммерческие ракеты-носители, и Beijing Commsat Technology Development и HEAD Aerospace, создающие спутниковые системы для интернета вещей.

В целом объем глобального космического рынка оценивается в размере, превышающем 420 миллиардов долларов в год, и доля государственных трат на этом рынке составляет 80–84 миллиарда долларов. Но хоть рынок и растет быстрее правительственных расходов на космос, именно они все еще остаются главным драйвером для появления новых технологий и услуг. При этом ставка на частную космонавтику позволяет правительствам оптимизировать расходы на повседневную космическую деятельность и тратить больше ресурсов на дорогостоящие исследовательские проекты. Например, на исследования Луны и Марса.

Космос можно рассматривать как одно из пространств или «доменов», над которыми человек пытается установить господство. В каждом из них — на земле, на воде, в воздухе и киберпространстве — действуют свои договоренности. В каждом из них доминирующие державы стремятся установить правила, которые будут выгодны им, а не конкурентам. Любое пространство, которое зарегулировано минимально, — магнит для предприимчивых людей, способных привлечь ресурсы для освоения фронтира, «нового Дикого Запада». Коммерчески осваиваемый космос сегодня именно такой фронтир.