истории

«Мир! Дружба! Жвачка!» — лучший российский сериал года (пока), который понравится детям 1990-х Не только ностальгический проект, но и печальная семейная сага

Источник: Meduza

Канал ТНТ показал первые эпизоды сериала «Мир! Дружба! Жвачка!» (в конце апреля шоу вышло на видеосервисе Premier). Сперва может показаться, что это российские «Очень странные дела», только с лихими 1990-ми вместо уютных 1980-х и бандитами и вместо пришельцев. Но к середине сезона сериал превращается в пронзительную семейную сагу. Кинокритик Егор Москвитин рассказывает, чем эта история отличается от других похожих и почему это одна из главных российских телепремьер этого года.

О чем сериал — опять о 1990-х?

Да. События разворачиваются летом 1993 года в маленьком городке с зелеными полями вокруг и заводскими трубами на горизонте; съемки шли в родной для части авторов, в том числе и для режиссера Ильи Аксенова, Туле. Главные герои — образовавшие так называемое Братство крыши (неужели уже прочитали Толкина?) подростки, три мальчика и одна девочка. Условный дʼАртаньян — Санька Рябинин, музыкант с челкой, который хочет стать таким же храбрым, как и его дядя — ветеран Афганской войны Алик, благородный бандит. У Саньки есть верные друзья: простодушный, немного комичный и явно пересмотревший «Черепашек-ниндзя» Вовка и замкнутый Илья, одержимый Куртом Кобейном. Оба мальчишки из неполных и неблагополучных семей: одного бьет отец-алкоголик, другой ждет из тюрьмы мать. 

У Саньки семья полная, но недружная: безвольный отец-доцент мечтает написать любовный бестселлер, пока мать вкалывает на рынке. Еще есть трогательная младшая сестра и суровый дед — ветеран Великой Отечественной войны. Он только что сбежал из дома престарелых — и не собирается успокаиваться, пока не научит быть честными, смелыми и упрямыми всех своих потомков.

Тройственный союз мальчишек вот-вот разрушит девочка Женя — их новенькая соседка с рыжими волосами, пацанским характером и мамой, которая выбирает, куда бы сбежать из России. Есть проблемы и пострашнее: из-за детской глупости в городе вот-вот начнется война между афганским Интернационалом и кавказской ОПГ.

В чем отличие от других фильмов на ту же тему

На первый взгляд, «Мир! Дружба! Жвачка!» — история о том же, о чем и многие российские (и белорусские) фильмы последнего времени, снятые молодыми режиссерами, как правило, дебютантами. И «Хрусталь» Дарьи Жук, и «Бык» Бориса Акопова, и «Нашла коса на камень» Ани Крайс, и «Печень» Ивана Снежкина, и «Теснота» Кантемира Балагова — истории о поколении девяностых. Кто-то из авторов вспоминает это время как черную комедию, кто-то — как гангстерский балаган в духе «Не грози Южному централу, попивая сок у себя в квартале», но для большинства тридцатилетних это время не свободы и возможностей, а растерянности и травм. Время, которое заканчивается разрывом со старшими.

В «Тесноте» мать и дочь прощаются под водопадом, буквально теряя дар речи. В финале «Быка» молодая героиня, ставшая проституткой, сидит в ресторане и смотрит последнее обращение Ельцина; на ее красивом лице появляется шрам, а во взгляде — презрение и недоверие к старику на экране. «Нашла коса на камень» заканчивается еще радикальнее: героиня Ксении Кутеповой сидит за новогодним столом (по телевизору вот-вот начнется та самая рокировка Ельцина и Путина) рядом с только что убитым ею мужчиной. Слоган фильма: «Мы все некрофилы. Хочешь поговорить об этом?»

Телевидение обращается с темой 1990-х осторожнее — все-таки аудитория гораздо больше, чем у фестивального кино. В сериале «90-е: Весело и громко» (канал СТС) роман воспитания в суровые времена превращается в школьный мюзикл: звучат ностальгические песни, даже зловещие персонажи выглядят карикатурно, а юность и невинность побеждают бедность и страх. В драме Сергея Урсуляка «Ненастье» (канал «Россия») основные события книги Алексея Иванова переносятся из нулевых в девяностые. Кто-то из критиков и зрителей увидел в этом замалчивание проблемы: мол, в 2008-м, при новой власти, такой беспредел случиться не мог. Сами продюсеры объясняют это производственными причинами: когда события разворачиваются на протяжении двадцати лет, а запоминающихся героев — под четыре десятка, нужно думать не только о политике, но и о гриме. Трудно добыть огромные средства на омолаживание и состаривание актеров, если ты не Мартин Скорсезе, а заказчик — не Netflix.

Так вот, сериал «Мир! Дружба! Жвачка» предлагает телевидению, пожалуй, самый разносторонний взгляд на проблемную эпоху. Главные герои — дети, но трогательные романтические переживания в их памяти соседствуют с бытовыми кошмарами. Все мальчишки бедные, худые и одетые кое-как, и бандитские пули не сделают для них никаких исключений. Героический пафос (персонаж Юрия Борисова на мотоцикле — производная от Данилы Багрова) на резком монтаже встречается с исторической мерзостью. Бандиты мучают девушек в борделях, к матери героя пристает на глазах у мужа лавочник-начальник. Комическое то уживается, то не уживается с трагическим. Чем больше зритель узнает про фронтовые годы старшего и среднего из рода Волковых (такую фамилию мама Саньки носила до того, как выйти за труса Рябинина), тем очевиднее становится, что сериал — это большая семейная сага. 

Как он сделан

Синопсис «Мира! Дружбы! Жвачки!» появился еще десять лет назад, но работа над проектом стартовала лишь в 2018 году. Вероятно, это произошло на фоне успеха «Очень странных дел» и новой волны ностальгии по девяностым. Сценаристами стали Петр Внуков (один из авторов «Звоните ДиКаприо!») и Александр Белов с Алексеем Ивановым, писавшие «Физрука». Им удалось найти хрупкий, но в целом работающий баланс между легкими скетчами про девяностые и мощными драматическими сценами, двигающими вперед всю историю. Затравленный доцент соглашается на очередное унижение на работе. Между двумя бандами вспыхивает война. Отец узнает, что его сын не сражается за мир на Балканах, а занимается рэкетом на рынке. События разворачиваются так быстро и с такой легкостью, что и не замечаешь, как за летом 1993 года следует беспокойная осень. В этот момент история Волковых и Рябининых становится частью чего-то большего — биографии целой страны.

В «Мире! Дружбе! Жвачке!» собрались многообещающие молодые актеры, способные соперничать с командами из «Оно» и «Очень странных дел»: Егор Губарев, Валентина Ляпина, Федор Рощин и Егор Абрамов. Кочующий по фильмам о 1990-х Юрий Борисов сыграл травмированного войной бандита-афганца так, что с этим жанром ему уже можно прощаться: обаятельнее не выйдет. Степан Девонин из «Сердца мира» убедителен в образе рохли-интеллигента, не такого уж невинного и благородного, как кажется поначалу. Актер Сергей Степин (параллельно играющий главу службы безопасности в «Последнем министре») так лихо превращается из потешного старика-ворчуна в несчастного и беспокойного выразителя национального характера, что на нестыковку в кастинге можно закрыть глаза. Ну и что с того, что 54-летний Степин минимум на пятнадцать лет младше своего героя-фронтовика?

Но настоящее открытие сериала — Ксения Каталымова, играющая мать этого дикого и трогательного семейства. Более сильного — и при этом не гротескного и не искусственного — женского характера на российском телевидении в этом году не было. И в последние годы — с их волевыми императрицами, хладнокровными следовательницами-воронами и обычными женщинами — тоже.

Если предметный мир 1990-х в сериале предельно аутентичен, то в выборе музыки авторы позволяют себе много вольностей, половины звучащих здесь песен в 1993 году еще не было. В плейлисте — современные хиты Mujuice, перепевы «Кино» и «Наутилуса», мирно соседствующая с Земфирой Гречка и вся классика девяностых: Dr. Alban, Татьяна Буланова, Владимир Пресняков и Шура.

Единственный, но системный недостаток сериала, кстати, наглядно иллюстрирует его работа с музыкой. В одной из самых драматичных сцен песня «Люби меня, люби» в версии Гречки включается всего через полторы минуты после того, как утихнет «Дыхание» «Наутилуса». В этом чувствуется определенная избыточность, стремление бросить на зрителя все и сразу. Та же неровность и контрастность есть во всей истории: психологическая драма резко переключается на эксцентрическую комедию, а детский взгляд — на взрослый. Но эта непоследовательность не имеет никакого значения до тех пор, пока зритель сочувствует героям и увлечен историей. А с аудиторией, выросшей в девяностые, скорее всего, именно так и будет.