истории

Солидарность и сопротивление Ивана Голунова отправили под домашний арест. Репортаж Саши Сулим

Источник: Meduza

Никулинский суд Москвы поздно вечером 8 июня отправил под домашний арест специального корреспондента «Медузы» Ивана Голунова — притом что следствие просило суд арестовать журналиста. Ранее Ивану предъявили обвинение в покушении на сбыт наркотиков в крупном размере. Наказание за это преступление — от 10 до 20 лет лишения свободы. В перерыве заседания суда журналист заявил, что наркотики ему подбросили из-за расследования о похоронном бизнесе. Спецкор Саша Сулим вместе с другими сотрудниками «Медузы», сотнями журналистов и обычных людей провела 8 июня у здания Никулинского суда.

К 9 утра к зданию Никулинского суда подошла тележурналистка Светлана Сорокина. Приставы на входе сообщили ей, что материалы дела в суд еще не поступили и запускать журналистов начнут только через несколько часов. Спустившись с крыльца, Светлана стала искать место в тени — в этот день температура в Москве поднялась выше 30 градусов.

«Вчера меня целый день трясло — от произошедшего с Ваней, поэтому сегодня я приехала к суду, — сказала Сорокина „Медузе“. — Появляется ощущение абсолютной беспомощности — мы совершенно беззащитны перед такими ситуациями. Единственное, что мы можем сделать, — это приходить, проявляться, говорить. Надеюсь, что сегодня нам удастся увидеть Ваню, чтобы он почувствовал, что он не одинок, как ему сейчас, возможно, кажется».

По состоянию на 9 утра Ивану Голунову еще не было предъявлено обвинение. В здание суда его привезли только через 11 часов.

Пикеты у суда

В ожидании Голунова пришедшие его поддержать коллеги и друзья — к середине дня их собралось около двухсот человек — продолжили начатые накануне у здания ГУ МВД пикеты. Первым на ступени с плакатом «Свободу журналисту Ивану Голунову» вышел журналист Михаил Фишман. Его сменил журналист «Таких дел» Сергей Карпов — содержанием его плаката заинтересовались полицейские, дежурившие в здании суда. Через несколько минут Карпова, а потом еще двух сменивших его журналистов (в том числе главреда «Таких дел» Анастасию Лотареву) увезли в УВД, на них составили административные протоколы.

Журналистке и переводчице Ольге Гринкруг — она работала с Голуновым в журнале «Большой город» — повезло больше, ее почему-то задерживать за пикет не стали. «Подкидывание наркотиков — это страшная, порочная практика, которая может коснуться любого из нас, если мы будем молчать, — сказала Гринкруг „Медузе“. — Я бы хотела, чтобы Ваня дописал то, над чем он сейчас работает, а я с удовольствием прочту его новый текст. Его работа нужна, она должна продолжаться, не уверена, что многие могут делать это на его уровне. Так что ему надо еще кого-то научить!»

Чтобы избежать дальнейших задержаний — проводить пикеты у здания суда запрещено законом, — желающие, сменяя друг друга, выходили с плакатами на противоположную от суда сторону дороги или просто заходили за его территорию.

Постепенно небольшая аллея вдоль здания суда заполнялась людьми: некоторые пришли поддержать журналиста «Медузы» с детьми или домашними питомцами. Бывший издатель «Медузы» Илья Красильщик принес несколько больших бутылок с водой и ящик яблок — воду продолжали нести все, кто присоединялся к акции. Позже несколько упаковок с водой привезли сотрудники ГБУ «Жилищник», как они объяснили, по просьбе управы Раменок.

Журналистка Оксана Баулина призналась «Медузе», что ей сложно выразить свои чувства по поводу задержания Голунова — так, чтобы не подпасть под статью об оскорблении власти. Баулина опасается, что дело Голунова повлияет на другие российские СМИ: «Редакторы будут бояться заказывать своим журналистам серьезные расследования, которые пересекаются с интересами влиятельных и опасных людей. Но думаю, что самих журналистов-расследователей такие вещи остановить не могут».

Журналистка Мария Лекух, с которой Иван работал вместе на телеканале «Дождь», вспомнила, как однажды с коллегой пыталась в шутку заставить Голунова выпить бокал вина. «Но он увернулся от нас — как уж, — рассказывала Лекух. — О наркотиках даже говорить ничего не хочу. У меня ощущение, что сейчас происходит убийство — меня в том числе. Я очень нехорошо себя чувствую, хотя я понимаю, что Ваня чувствует себя гораздо хуже».

Поручители

Около часа дня стало известно, что Ивану предъявлено обвинение в покушении на сбыт наркотиков в крупном размере — эта статья предусматривает наказание в виде лишения свободы на срок от 10 до 20 лет. Следствие направило в суд ходатайство об аресте спецкора «Медузы».

Вскоре у здания суда появились основатель «Новой газеты» Дмитрий Муратов и главный редактор «Эха Москвы» Алексей Венедиктов. Журналисты, которые собрались у здания суда — среди них было очень много телекорреспондентов и операторов государственных каналов, — обступили их плотным кольцом. Муратов и Венедиктов привезли в суд поручительства, чтобы Ивана не заключали под стражу. «Мы понимаем, что Голунов представляет угрозу не для общества, а для коррупционеров, поэтому изолировать его под стражей абсолютно нецелесообразно», — заявил журналистам Дмитрий Муратов.

Вскоре собравшиеся узнали, что Голунову стало плохо в полиции, к нему вызвали бригаду скорой помощи — всего их было три, первую из которых к Ивану не пропустили. Врачи скорой помощи предварительно диагностировали у журналиста подозрение на сотрясение мозга и перелом двух ребер, множественные ушибы и гематомы и потребовали госпитализации. Несколько часов Голунов находился в 71-й городской больнице, где его осматривали травматолог, хирург, терапевт и невропатолог — все это время к нему не допускали адвокатов. В итоге главврач больницы Александр Мясников назвал состояние журналиста удовлетворительным и отказал в госпитализации. Голунова отправили в суд.

«Если такое можно проделать с человеком публичной профессии, то что говорить об обычных людях, — возмущался главный редактор телеканала RTVI и ведущий ютьюб-канала „Редакция“ Алексей Пивоваров. — Мне не нравится жить в стране, в которой у меня дома могут найти завод по изготовлению наркотиков и посадить на 15 лет, потому что кто-то мной недоволен. И неважно, какая у меня профессия».

Поддержать Ивана к зданию суда приехала Ксения Собчак. Она рассказала, что давно работает с Иваном и абсолютно уверена в его невиновности. «Ваня разоблачал коррупцию, из-за его расследований отменили два коррупционных тендера в Москве, — говорила она. — Его расследования меняли нашу реальность. Человек, который в ежедневном режиме нападает на власть, не будет устраивать у себя дома нарколабораторию. Он понимал, чем он занимается, в какой стране он живет, у него не было никаких иллюзий на эту тему». Собчак добавила, что Иван не раз говорил ей, что в связи с работой ему поступают угрозы.

Также у здания суда в этот день были основательница The Bell Елизавета Осетинская, генеральный директор «Медузы» Галина Тимченко, обозреватель «Эха Москвы» Арина Бородина — но среди решивших поддержать Ивана Голунова были не только журналисты. Продюсер фильмов Алексея Германа-младшего и Алексея Федорченко Артем Васильев назвал «стояние у судов в поддержку разных людей» частью нашей реальности, а поэт Лев Рубинштейн призвал всех держать в голове два важных слова: солидарность и сопротивление. «Я пришел сегодня сюда исключительно для себя: я сидел дома, включил фейсбук, увидел народ, знакомые физиономии — и понял, что мне тоже надо идти, — говорил поэт. — Я ощущаю необходимость солидарности. Не уверен, что это может сломать систему или радикально изменить ситуацию, но как-то повлиять это может».

Процесс

Заседание по избранию меры пресечения Ивану Голунову началось около 21:00. Автозак, на котором доставили Голунова к зданию суда, приветствовали криками «Свободу!». За час до начала процесса в здание начали запускать журналистов — первыми зашли сотрудники телеканалов. В зал поместилась лишь малая часть из пришедших.

В зале суда Ивана обступили журналисты. Кроме вопросов о его состоянии многие из них высказывали Голунову слова поддержки и любви — от этих слов Иван растрогался и едва смог сдержать слезы, но все же шутил. «Никогда не думал, что побываю на собственных похоронах, столько я прочитал про себя характеристик», — заявил журналист из клетки.

Общение Голунова с журналистами прервала пресс-секретарь суда — было видно, что все торопятся начать процесс. Пока все рассаживались, Иван искал глазами знакомые лица и, кажется, становился спокойнее, когда находил. Из близких в суде присутствовал его брат Владимир. Увидев его в толпе журналистов, Иван ему помахал.

Судья Михаил Максимов начал процесс с отклонения почти всех ходатайств защиты. Адвокаты Ольга Динзе и Дмитрий Джулай заявили, что не смогли ознакомиться с материалами дела — около ста страниц, и попросили предоставить им больше времени, чтобы защита смогла выстроить согласованную позицию с подзащитным.

— Подзащитный рядом с вами, согласовывайте позицию, — вполне серьезным тоном произнес Максимов.

На судью не произвели никакого впечатления доводы о том, что на ознакомление с делом адвокатам выделили всего 15 минут, что у них не было возможности присутствовать на всех следственных действиях, которые проводились с Иваном. Адвокат Ольга Динзе напомнила судье, что тем самым нарушается право Голунова на защиту. «Мы вправе высказать свое отношение к обоснованности обвинения, но мы не можем этого сделать, так как не смогли с ними ознакомиться, — заявила она. — Мы не смогли также обсудить дело с подзащитным, потому что он был в больнице». Суд счел, что времени у стороны все же было достаточно, и ходатайство отклонил.

Адвокат Дмитрий Джулай указал, что обвинение не смогло собрать доказательства вины Голунова, а наркотики в рюкзак и в квартиру ему могли подбросить сотрудники полиции: к моменту личного досмотра Голунов уже несколько часов был в наручниках, кроме того, на это могут указывать и слова понятого, который рассказал, что пакетик c наркотиками лежал в рюкзаке поверх остальных вещей.

Защита обратила внимание суда на то, что срок задержания Ивана истек задолго до назначения заседания — а значит, следователь должен был освободить Голунова в связи с истечением 48 часов. Джулай также напомнил, что Ивану было отказано в медицинской экспертизе: при задержании не были изъяты образцы ногтей и смывы с рук, не взяты образцы ткани из карманов и отделения рюкзака. «Все это не было сделано, потому что следствие знало, что не найдет никаких следов».

Джулай и Динзе представили суду характеристики, которые написали нынешние и бывшие начальники и коллеги Голунова, среди них — бывший редактор отдела спецкоров «Медузы» Александр Горбачев, журналист Максим Кашулинский, спецкор «Медузы» Даниил Туровский, сопредседатель профсоюза журналистов Игорь Ясин, журналист Юрий Сапрыкин, шеф-редактор службы политической информации «Интерфакса» и бывший главный редактор «Ведомостей» Татьяна Лысова, главный редактор «Медузы» Иван Колпаков и многие другие. Все они подчеркивали, что Голунов всегда вел здоровый образ жизни и никогда не употреблял алкоголь и наркотики. В них говорилось также, что Иван — «необычайно умный, принципиальный, внимательный журналист, который всегда выбирает для своих материалов общественно значимые темы»; «досконально знает законодательство РФ»; «чутко относится к чужой боли и к чужой беде»; обладает «высокой ответственностью к выполнению поставленных задач», «образцовый репортер».

Все эти характеристики, а также медицинские документы о состоянии здоровья Голунова суд приобщил к делу. Пока Ольга Динзе и Дмитрий Джулай зачитывали тексты об Иване, с улицы сквозь плотно закрытые окна начали едва слышно доноситься крики: «Свободу!»

Адвокаты попросили суд заключить Ивана Голунова под домашний арест — только так жизнь журналиста будет вне опасности. «К Ивану применяли физическое насилие: в область лица были нанесены два удара кулаком, при доставлении на освидетельствование при отсутствии адвоката ударили головой о ступени, дважды — в область ребер. Все это свидетельствует о том, что к подзащитному может применяться психологическое и физическое насилие в СИЗО, — говорит Динзе и добавляет: — Страхом следствия было не то, что Иван скроется, а то, что мой подзащитный будет говорить о применении к нему насилия».

Представители обвинения, взяв слово, попросили суд арестовать Ивана Голунова на два месяца. Прокурор и следователь объяснили это тем, что журналисту предъявили обвинение по особо тяжкой статье, кроме того, он употребляет наркотики, не проживает по месту регистрации и у него есть загранпаспорт — а значит, он может попытаться скрыться.

Ольга Динзе в ответ напомнила, что следователи не изъяли загранпаспорт Голунова, который был в его рюкзаке, а значит, они не боялись, что он скроется от следствия: «Нет доказательств того, что мой подзащитный пытался скрыться или воспрепятствовать следственным действиям или задержанию».

«Это из-за похоронного бизнеса»

После выступлений защитников и обвинителей слово предоставили самому Ивану Голунову.

Обращаясь к судье, журналист сказал, что никогда в жизни не употреблял наркотики, что не оказывал сопротивление при задержании — несмотря на то, что задерживающие его люди были в гражданской одежде. Голунов говорил уверенно — было видно, что к выступлению он готовился, — но судья то и дело перебивал его, не давая закончить ни одну фразу. Но в конце Голунов все же успел сказать главное: «Я ни в чем не виноват, я готов сотрудничать со следствием, если оно будет придерживаться правил игры».

Пока судья удалился в совещательную комнату, в зале заседаний наконец открыли окна. Только в этот момент Голунов, все это время находившийся в клетке на отдалении от окон, смог услышать доносившиеся с улицы крики: «Свободу!»

В перерыве Голунов успел поблагодарить пришедших за поддержку и рассказать об угрозах, которые поступали в его адрес в последнее время. «Это из-за похоронного бизнеса», — заявил журналист. Голунов сказал, что не придал угрозам значения, но сообщил руководству. В день, когда Ивана задержали, он успел сдать своему редактору черновик нового расследования о похоронном бизнесе, доходы от которого идут высокопоставленным силовикам.

Когда судья Максимов вернулся с перерыва, напряжение в воздухе достигло предела. Судья буднично заявил, что ходатайство следствия отклонено. Иван Голунов отправится под домашний арест на два месяца. Судья еще не закончил оглашать свое решение, когда в зале послышались крики радости с улицы — толпа у здания скандировала: «Иван! Иван! Иван!»

Радовался и сам подзащитный. После короткого заседания он еще несколько часов оставался в суде, откуда его сразу повезли на очередное следственное мероприятие. Глубокой ночью, спустя больше чем трое суток после задержания, он наконец приехал домой.