истории

«Мы съели повышение пенсионного возраста. А помойку проглотить не смогли» Как Архангельск превратился в центр массовых протестов. Репортаж Андрея Перцева

Источник: Meduza

С октября 2018 года в Архангельской области массово протестуют из-за строительства на юге региона мусорного полигона — на железнодорожную станцию Шиес планируют привозить мусор из Москвы. На несогласованную акцию в Архангельске 7 апреля вышли тысячи людей. Полицейские просто расступились перед протестующими, которые направлялись к главной площади города, — зато спустя пару дней самых активных участников протеста оштрафовали. Специальный корреспондент «Медузы» Андрей Перцев поехал в Архангельск, чтобы выяснить, как местные протесты связаны с ингушскими — и может ли происходящее в регионе привести к ослаблению местной «Единой России».

«Пришел в парикмахерскую — там шелупонь и митинг»

На этой неделе погода в Архангельске резко испортилась: похолодало, задул резкий ветер и повалил снег — но активисты, протестующие против строительства мусорного полигона в Шиесе, все равно не ушли с главной городской площади. Тут возле памятника Ленину с утра и до десяти вечера постоянно кто-то есть; и хотя протест регулярно прерывается, акцию называют «бессрочкой».

Больше всего народу — несколько десятков человек — собирается по вечерам, толпа выглядит ярко: активисты кутаются в цветастые одеяла и старые шубы, которые притащили сочувствующие горожане. На лавке — батарея термосов, принесенных ими же. Как правило, в толпе есть дежурные музыканты, которые поют под гитару классику русского рока — от «Арии» до «Агаты Кристи». Молодежь и люди средних лет подпевают, пенсионеры притопывают. Песню группы «Аркадий Коц» «Стены» про «Давай разрушим эту тюрьму» все исполняют хором — для еще не выучивших слова есть распечатки, а мелодию уже знают многие.

«Это один из наших официальных гимнов. Есть тут ребята, которые очень зажигательно и мощно ее поют, они сейчас в Питер уехали. Оригинал достаточно уныло и нудно звучит, но слова хорошие», — вздыхает один из лидеров протеста Андрей Боровиков. Музыканты исполняют песню, которая пользовалась популярностью в период московских протестов на Болотной, достаточно близко к неэнергичному оригиналу — Боровикову это не очень нравится.

Свое дежурство у памятника Ленину протестующие организовали после многотысячных шествий и митинга 7 апреля, на котором прозвучал привычный призыв к властям — остановить строительство полигона, — а потом и новое требование: уволить губернатора Архангельской области Игоря Орлова. Он на фоне протестов сказал неосторожное и хлесткое слово «шелупонь», которое многие горожане приняли на свой счет, и музыка протеста тут же зазвучала громче: митинг 7 апреля в Архангельске стал самым массовым из всех «мусорных» выступлений (активисты говорят о 10–12 тысячах участников).

Когда гитарист на площади устает, в дело идет блютус-колонка, из которой звучит песня «Чайфа» «Оранжевое настроение». Включили ее, кажется, неслучайно — к памятнику Ленина приходит архангельская достопримечательность, Человек-дерево Древарх Просветленный. На его лице — татуировка кроны дерева, на спине — бутафорские ангельские крылья, на голове — оранжевая мигалка, у ног — толстый оранжевый песик, метис шарпея по кличке (тоже) Древарх. До 1998 года он руководил предприятием по озеленению города «Северная Роза», а еще общественным фондом «Посади свое дерево». Потом Христофоров покинул должности, объявил себя «человеком-деревом» и много раз менял имена (был в том числе и по паспорту Владимиром Путиным, Дмитрием Медведевым, Жераром Депардье и др.). Сейчас Человек-дерево вернул в паспорт свое первое имя — Андрей Христофоров, но при встрече представляется Древархом. Больше того, многие существительные в своей речи он заменяет на это слово. «У меня есть лассо, чтобы взбираться на этого древарха, — кивает Древарх в сторону Ленина. — Сяду к нему на плечи, а эти, — указывает на троих полицейских, но не называет их древархами, — пусть снимают».

С Древархами (человеком и его собакой) активисты фотографируются, особенной популярностью Человек-дерево и его пес пользуются у людей, пришедших на площадь с детьми. Разговоры в толпе идут разные, в том числе между вовсе незнакомыми. Школьник спрашивает у девушки, которая представилась инженером Ольгой, по какому вообще принципу в стране назначаются губернаторы, — а сам рассказывает, как чуть не вступил в организованную молодежную структуру: «Меня вот в официальные волонтеры хотели записать, а мне это все не нравится. Навальный вот интересен». На рюкзаке у парня значок «Поморье — не помойка!». Это не только лозунг, но еще и название движения против строительства мусорного полигона на станции Шиес; такие же значки можно увидеть на сумках и одежде многих жителей города, наклейки с этой надписью встречаются на автомобилях и даже в барах.

Среди активистов периодически возникают споры. Одна женщина предлагает купить всем собравшимся желтые жилеты: «Так все будут видеть, что мы не просто так стоим, а протестуем». «Все и так все знают из соцсетей, кто хочет — пусть надевает. Зачем нам униформа?» — недоумевает мужчина в дорогой куртке и валенках (температура чуть ниже ноля, но ветер такой, что эта обувь кажется уместной).

Днем на площади атмосфера спокойнее, чем вечером: людей меньше. «Мне так даже больше днем нравится, многие идут по делам, останавливаются с нами поговорить. Кто стаканчик с кофе принесет, кто едой угостит», — простодушно замечает одна из дежурных.

Полицейские, которые стоят неподалеку, иногда спрашивают у активистов документы; могут отвести и в участок — там они проверяют, не присутствовал ли человек на несанкционированной многотысячной акции 7 апреля. Если был — передают административное дело в суд, который приговорил к штрафам уже семерых.

«Дали штраф — и спокойно идешь на площадь, не боишься, что задержат», — со смехом говорит одна из организаторов митинга Елена Калинина (ей штраф уже присудили) активистке Антонине Обедниной. Обеднина возражает, что ее пугают не штрафы, а перспектива похуже: Антонина была на станции Шиес на акции, после которой протестующих обвинили в избиении экскаваторщика. «Это уже не административная ответственность, а другая статья», — объясняет она.

«Да пусть мне хоть 200 тысяч штрафа дадут — я все равно буду переть как танк и бороться!» — говорит Андрей Боровиков. Его уже несколько раз штрафовали за акции (например, против пенсионной реформы), организованные штабом Алексея Навального (по словам Боровикова, сейчас местный штаб «разбежался по личным разногласиям»). 7 апреля Андрей был в первых рядах шествия, перед которыми размыкались кордоны полицейских: администрация проведение акции не согласовала — но ее не разгоняли. Выступление Боровикова оказалось одним из самых ярких на митинге — дело было на площади Ленина, где сейчас стоит «бессрочка».

«Спасибо мэрии, что поставили нам сцену», — говорит теперь активист, вспоминая недавнюю акцию, и смеется: сцена была предназначена для организованного городской администрацией Дня здоровья — с начала протестов против свалки в Шиесе главная площадь Архангельска все время официально зарезервирована для разных мероприятий. В феврале митингующих отправили на труднодоступную окраину из-за Дня снежка, но митинг тогда, несмотря на холод (а в Архангельске было −20 градусов) и отдаленное от центра место встречи, собрал несколько тысяч человек. Акция 7 апреля оказалась еще более массовой, несмотря на то что не была санкционированной. В разговоре с «Медузой» вице-спикер Архангельской гордумы коммунист Александр Гревцов назвал митинг-шествие «удивительным для города событием»: «Улицу [Троицкий проспект] перекрыли, но водители машин, пассажиры автобусов махали, поддерживали».

Сейчас о «помойке в Шиесе» — и о митинге — возникают спонтанные разговоры на улицах города. Еще одна тема — слово «шелупонь», сказанное губернатором. На встрече с профсоюзными активистами Северодвинска Игорь Орлов назвал «шелупонью» тех, кто считает его «калининградцем» (в Калининграде Орлов работал полтора года до назначения губернатором) и «украинцем» (он родился в Дебальцево Донецкой области). «Я 20 с лишним лет здесь прожил, у меня здесь дети родились, а всякая шелупонь, которая здесь никто и звать никак, пытаются меня назвать непонятно кем, то калининградцем, то украинцем. 28 лет я на этой земле, и мне плевать на их рейтинги и голосования, по поводу того, что они обо мне думают», — не сдержался глава области.

Корреспондент «Медузы» говорил с активистами о контексте высказывания и о реакции на него: Орлова действительно многие считают в городе чужаком, несмотря на то что он долго жил на Севере. «Да все равно он — чужой», — кивает на здание областного правительства один из участников «бессрочки», мужчина лет сорока в теплой зимней куртке, который еще и кутается в пестрое одеяло.

Один из влиятельных городских предпринимателей, который согласился поговорить с «Медузой» только анонимно, так описывает ситуацию в городе: «Пришел в парикмахерскую — там „шелупонь“ и митинг, пришел в магазин — там то же самое, мои сотрудники только об этом и говорят!»

«Были бы все сыты и довольны, мало кто бы вышел»

Спокойный северный Архангельск превратился в одну из самых горячих протестных точек России стремительно. Многотысячное несанкционированное шествие по главной городской улице, шумный митинг на главной городской площади, требование отставки губернатора, а в случае невыполнения требований — еще и отставки президента Владимира Путина и премьера Дмитрия Медведева — все признаки острого недовольства налицо. «В России два главных протеста сейчас — у нас и в Ингушетии», — уверена одна из организаторов акции 7 апреля Елена Калинина.

Ее соратник Андрей Боровиков тоже проводит параллель между ингушскими и архангельскими протестами. Он говорит, что переписывался с активистами из Ингушетии для обмена мнениями. «У них то же самое — решение о передаче земель Чечне принималось без народа. Есть одиозная фигура главы [республики] — Юнус-Бека Евкурова. При всей горячности ингушей и спокойной нордичности поморов у нас много общего», — рассуждает активист.

Все собеседники «Медузы» обязательно находят нужным сказать, что протест в городе «горизонтальный», у него нет одного лидера, нет политиков во главе (хотя на митинги приходят представители КПРФ и «Справедливой России»). «Нет лидера — значит, нельзя обезглавить», — отмечает Боровиков, который себя называет «человеком из толпы» и «оппозиционером выходного дня». «Занимаюсь протестами только в свободное время — я работаю, у меня семья», — объясняет он. Тем не менее еще пару лет назад Боровиков участвовал в акциях Навального. «Это же Навальный на самом деле эти семена протеста посеял. Да, тогда выходило 60–70 человек, но потом все перешло в тысячи. Мы Навального до сих пор поддерживаем, но вот он про нас почти ничего не говорит, хотя Ингушетии уделяет много внимания», — жалуется Боровиков.

Архангельские митинги традиционно сравнивают с другими «мусорными» выступлениями — аналогичными протестами в Волоколамске или Коломне. И формально это так: поводом для выхода людей на улицу стало строительство полигона на станции Шиес — но почти всегда в разговоре с недовольными на экологическую тему звучат другие мотивы, социальные.

Недовольство в Архангельске возникло в октябре 2018 года, когда власти Москвы и Архангельской области объявили о планах создать «экотехнопарк» (фактически — мусорный полигон), его строительство в действительности тогда уже стартовало. Помешать появлению полигона первыми вышли жители близлежащих поселков Урдома (Архангельская область) и Мадмас (Республика Коми), потом добавились другие города (кроме самого Архангельска выступления были, к примеру, в Плесецке и Онеге) и села Русского Севера. СМИ иногда пишут, что станция Шиес находится «под Архангельском», что горожане в региональном центре не хотят дышать вонью со свалки, поэтому и выходят на улицы. Однако запах — в случае если полигон будет построен — до Архангельска точно не дойдет: «экотехнопарк» находится в 900 километрах от города, в глубине континента. Вред окружающей среде приморского Архангельска — гипотетический, хотя местные нередко говорят, что Шиес — местность болотистая, отравленные стоки могут попасть в грунтовые воды, затем в реку Вычегду (приток Северной Двины) и по Двине дойти до Архангельска.

Угроза неочевидная, и все равно именно с «ядовитой воды» начинают разговор все недовольные. «Вниз по Двине и Вычегде все пойдет, сначала по Коряжме (город на юго-востоке области — прим. „Медузы“) ударит, потом по нижним поселкам и селам, а потом и по нам», — беспокоится инженер Ольга, которая регулярно приходит на «бессрочку» на площади Ленина (это с ней о своих симпатиях к Навальному и нежелании становиться волонтером беседовал школьник).

Андрей Боровиков тоже говорит об угрозе природе и о том, что многие архангелогородцы «умирают от онкологии»: «Мы не хотим, чтобы умирало еще больше».

Просивший не называть его имени крупный местный бизнесмен тоже переживает за воздух и воду: «Север всегда считался чистой территорией, это был один из наших плюсов. Сейчас что? Пуски с космодрома Плесецк — загрязняют, атомное судостроение в Северодвинске — загрязняет, теперь еще будет свалка».

Однако начавшаяся с «ядовитых вод» беседа перетекает к другим проблемам. «Были бы все у нас [люди] сыты и довольны, мало бы кто вышел по экологической теме. Вот зарплата 40 тысяч [рублей] еще несколько лет назад была неплохой — 1400 долларов, живи, пожалуйста. Теперь это 600 долларов, и цены выросли. Еще и найди попробуй работу с такой зарплатой», — вздыхает Ольга. «Мы съели повышение пенсионного возраста, съели повышение цен на проезд, но это мы уже не проглотили», — резюмирует Андрей Боровиков.

По мнению депутата-коммуниста Александра Гревцова, «критическая масса претензий к власти накапливалась давно, нужен был повод, чтобы она выплеснулась, — и какие-то организаторы». Хотя с организаторами все как раз непросто. Протесты связывают с движением «Поморье — не помойка», хотя организационно это движение никак не оформлено и является скорее объединяющим лозунгом, брендом. Есть еще один близкий бренд — многие протестующие стали называть себя «поморами», хотя это этноним жителей деревень на побережье Белого моря и далеко не все жители Архангельской области — поморы. «Нам нужна самоидентификация. Кто мы такие? Да, раньше поморскую тему культивировал бывший губернатор Анатолий Ефремов, тогда она казалась чем-то даже смешным — ну какие поморы тут, в городе, что это вообще такое? Теперь все серьезнее, мы бьем себя в грудь и говорим — мы поморы, без иронии», — заявляет Андрей Боровиков.

Источник «Медузы», близкий к московской мэрии, утверждает, что в Архангельской области проводились исследования, в ходе которых хотели выяснить, «кто же финансирует протестующих». Результаты таковы: якобы настроения подогревают предприниматель Владимир Крупчак (его фамилию связывают с Архангельским целлюлозно-бумажным комбинатом), он живет на Украине, и бизнесмен Виктор Успасских, уроженец здешнего поселка Урдома, живущий в Литве. Активисты такие предположения отвергают со смехом.

Собеседник, близкий к руководству архангельской «Единой России», тоже назвал гипотезу об участии в протесте Успасских смешной: «Нужно это ему!» И продолжает: «Версия удобная и в чем-то красивая: Украина, Литва, где-то рядом Ходорковский и Навальный. Крупчаку, может, было бы и выгодно подвинуть губернатора — идет конкуренция за лес, а администрация региона в очень хороших отношениях с предпринимателем Владимиром Буториным. Он получает под контроль лес — значит, ЦБК, близкий к Крупчаку, должен где-то подвинуться. Должен подвинуться „ИЛИМ-Палп“, у которого ЦБК в Котласе. Вот у них в теории есть интерес, да и костяк активистов грамотно организован». Впрочем, единоросс оговаривается, что интерес к протестам у предпринимателя Крупчака «может быть теоретическим», а на деле движение материально поддерживают сами жители — и это, на его взгляд, «очевидно». 

Шелупоняне и шелупонки

Еще одна неизбежная тема, которая всплывает рано или поздно (скорее рано) в разговорах с местными, — это претензии к Москве и федеральному центру. Мусор, который должен поехать на станцию Шиес, для архангелогородцев однозначно «московский». «У Москвы такой огромный бюджет, почему не построить перерабатывающие заводы, пусть даже и у нас? Но, конечно, просто все свалить — гораздо легче. Там не хотят тратиться, зачем? А у нас будет теперь помойка», — возмущается мужчина, пришедший постоять на «бессрочке» на площади Ленина.

Активист Андрей Боровиков полагает, что авторы идеи полигона рассчитывали на «спокойствие северных людей»: «Не повезли же в Чечню, повезли к нам, но просчитались». И еще одна — традиционная в России — претензия: «Москва все ресурсы с мест тянет к себе, бюджет пухнет. А у нас в Архангельске люди печки топят и ходят в туалет на улицу. Выводы понятны: все хорошее — себе, все дерьмо — нам. Околоуголовные понятия в области тоже достаточно распространены: к нам привезут мусор, устроят парашу, нас пытаются опустить. Таких рассуждений много, на самом деле», — объясняет Боровиков.

Архангельский политолог Андрей Чураков предлагает более наукообразное объяснение возмущению: «„Земля“ — это один из главных архетипов для человека, нельзя кидать хлеб на пол, нельзя позволять мусорить на своей земле, нельзя ее сдавать — но последнее это уже об Ингушетии. Здесь не дают совершить святотатство!»

Влиятельный местный бизнесмен предлагает посмотреть на проблему с другой стороны — не экологической, не этической, но экономической: «Чистота Севера всегда была его брендом, теперь нас на всю страну прославила помойка. Какие туристы к нам теперь поедут? Как власти теперь с серьезными лицами будут говорить об их привлечении? Даже взять инвестиционную привлекательность — придут инвесторы на свалку? Да нет, конечно», — машет рукой предприниматель. Размещение полигона он называет «последним плевком в душу»: «И так многие уезжают, город в ужасном состоянии десятки лет, зарплаты низкие, климат суровый».

Еще одним фактором разрастания протеста стало то, что станция Шиес далеко от Архангельска. Как ни парадоксально, этот факт недовольство только усилил: что именно происходит за сотни километров, никто — особенно поначалу — сказать точно не мог, а власть на диалог с гражданами не шла. «Все началось с того, что в интернете появилось фото телеграммы, где говорилось, что первые вагоны с мусором пошли на Шиес (подлинность документа потом подтвердила Северо-Западная транспортная прокуратура — прим. „Медузы“). Областные власти все отрицали, потом стали говорить, что там будет лесопилка, потом наконец признали, что начинается строительство полигона, — вспоминает Боровиков. — Сначала речь шла о 300 гектарах площади, но [компания — оператор полигона] „Технопарк“ заказал межевание на три тысячи гектаров. От города это далеко, поэтому большинство жителей вообще не могут оценить масштабы проблемы, у каждого свои представления о том, что будет».

К поведению региональных властей — одна из главных претензий протестующих; все собеседники «Медузы» говорят о том, что областное правительство «ни с кем не посоветовалось, ни у кого не спросило». Такие претензии выдвигают даже хорошо понимающие устройство власти люди. «Нужно было широкое обсуждение. Власть уже после того, как про технопарк стало известно и начались протесты, провела „Экофорум“ при помощи федеральной Общественной палаты. Но форумы, и намного более широкие, надо было проводить ранее!» — возмущается бывший глава комитета областного собрания по экологии, бывший региональный министр транспорта Эрнест Белокоровин. Сам он полагает, что в регионе можно было бы построить современный мусороперерабатывающий завод.

Сейчас администрация пытается объяснить, что полигон будет соответствовать самым современным требованиям, а мэрия Москвы в обмен на складирование мусора поможет области деньгами (проект оценивается в 10,5 миллиарда рублей). Но символическую обиду эти аргументы сгладить не могут.

Изрядная доля недовольства направлена персонально на губернатора Игоря Орлова, который своими словами про «шелупонь» только раззадорил протестующих. Соцсети города полны мемов с этим словом (например, фото, где слово «Архангельск» на скульптурном кораблике, стоящем на въезде в город, заменено на слово «Шелупоньск»). «Кто мы такие? Шелупоняне теперь? Шелупонки?» — размышляют участники «бессрочки».

Андрей Боровиков считает, что резкое высказывание губернатора «здорово увеличило явку на митинг», Елена Калинина не соглашается. «Пришло бы примерно столько же, ведь решение идти на несанкционированную акцию не спонтанное, но настроения это выступление изменило», — говорит она. Депутат-коммунист Гревцов вспоминает, что ляпы у Игоря Орлова случались и раньше, но люди относились к ним поначалу снисходительно. «Пришел мужик с завода, не политик, говорит как умеет (до назначения губернатором в 2012 году Орлов работал на предприятиях Объединенной судостроительной компании в Калининграде, а до того был замдиректора завода „Звездочка“ в Северодвинске — прим. „Медузы“). Но прошло столько времени, теперь понятно, что понимает, что говорит, и считает, что прав», — уверен коммунист.

«Регион расшатан. После выборов он станет красным, синим или желтым»

До Игоря Орлова Архангельской областью почти пять лет управлял бывший мэр Якутска Илья Михальчук, которого архангелогородцы до сих пор вспоминают недобрым словом: большинство ключевых постов в администрации региона тогда заняли его земляки, на некоторых из них потом завели уголовные дела. Его правление снизило доверие общества к власти, считает политолог Андрей Чураков: «Михальчук разгромил местную команду. Да и до него шли войны — федеральные промышленные группы боролись за влияние, за контроль над крупными предприятиями, поливали в подконтрольных СМИ грязью друг друга и политиков. Это не прошло бесследно, скандалы остались в памяти. Теперь со стороны власти с людьми и разговаривать некому». Недовольство Орловым он объясняет еще и тем, что областное собрание по инициативе губернатора отменило выборы муниципальных глав. «Теперь городами и селами руководят ставленники [нынешнего губернатора] Игоря Орлова. Получается, он ответственен за все сразу и даже подчеркивает это в своих выступлениях», — говорит политолог.

Следующий митинг против мусорного полигона может пройти 19 мая — именно эта дата и требования остановить стройку и отправить в отставку губернатора прозвучали в резолюции последнего митинга. Если к намеченному времени требования не будут исполнены, на новой акции митингующие обещают выступить за отставку президента и премьера страны. Елена Калинина уточняет, что организаторы акции такую резолюцию не писали: «Для нас главное, чтобы власть отменила стройку полигона. Требования [об отставке] зачитал с бумажки один из выступающих (это был пенсионер-коммунист Василий Поздеев — прим. „Медузы“)», — уверяет она, замечая, что и дата следующей акции точно еще не определена.

Пока активисты не уверены, что протест будет иметь успех, но очень на произведенный эффект рассчитывают. «Конечно, Москве очень нужно построить Шиес, но и постоянные протесты и накал ситуации ей вряд ли нужны», — рассуждает Андрей Боровиков. Он опасается, что к следующей акции в Архангельск могут привезти силовиков из других регионов, которые церемониться с выступающими не будут. «Путин — силовик, у него мысли командира: сдашь назад — покажешь слабость, бей своих, чтобы чужие боялись», — говорит Боровиков.

Несколько собеседников «Медузы» из депутатов Архангельской городской думы и Архангельского областного собрания уже рассуждают о смене власти — точнее, о том, кто может стать новым губернатором. В случае отставки действующего главы региона в качестве возможных кандидатов называют депутата Госдумы от «Единой России» Дмитрия Юркова, гендиректора Архангельского целлюлозно-бумажного комбината Дмитрия Зылева, спикера облсобрания Екатерину Прокопьеву, а еще — загадочных «федеральных силовиков» без фамилий.

«Орлова сдать проще, чем отказаться от Шиеса», — уверен один из политиков. Другой парламентарий не согласен: «Орлов построит Шиес и уйдет, новичку для избрания придется все останавливать».

Архангельский предприниматель и юрист Александр Козенков, отвечая на вопрос, как разумнее было бы поступить властям в нынешнем кризисе, говорит на бизнес-сленге: «Власти пора фиксировать убытки и выходить из проекта, иначе ее издержки будут только увеличиваться, последует окончательный подрыв системы госуправления в области».

Коммунист Александр Гревцов не сомневается, что в случае назначения губернатором «варяга» «на выборах его прокатят» избиратели: «Регион расшатан, он уходит из-под партии власти. После выборов он станет красным, синим или желтым».

После публикации этой статьи пришло письмо из правительства Архангельской области

Во время подготовки этой статьи «Медуза» обратилась с вопросами в правительство Архангельской области, письмо из пресс-службы пришло после публикации статьи. Вопросы и присланные ответы приведены с незначительными сокращениями. 

— Есть ли у протеста причины, кроме строительства полигона?

— Впервые экологическая тема начала активно обсуждаться не в контексте предполагаемого строительства полигона на станции «Шиес», а вокруг так называемого проекта «Рикасиха» (территория под Северодвинском), где, согласно территориальной схеме, планировалось разместить межмуниципальный полигон для нужд Архангельска, Северодвинска, Новодвинска и части Приморского района. Действующие на этих территориях свалки (в основном находятся в черте города) при этом предполагалось закрыть и впоследствии рекультивировать.

Тема «Шиеса» появилась немного позже, но крепко перемешалась с планами по «Рикасихе», потому что, во-первых, оба проекта связаны с обращением с отходами, во-вторых, существует железнодорожная станция «Рикасиха», что сразу породило слухи о том, что и на межмуниципальный полигон, возможно, будут завозить отходы из Москвы. В последствии от проекта под условным названием «Рикасиха» отказались — результаты экологических исследований показали, что уровень поверхностных вод не позволяет создать там планируемый объект.

— Были ли очевидные ошибки в коммуникации власти и жителей?

— Одним словом, региональное правительство не смогло своевременно объяснить населению, что из себя представляет один и другой проект, донести в доступной форме информацию о том, как вообще изменится система обращения с отходами в регионе (а изменится она значительно — вместо того, чтобы продолжить использовать действующие свалки в черте муниципалитетов, предлагается создать сеть современных полигонов и пунктов временного хранения отходов).

— Почему гнев протестующих сосредоточен на фигуре губернатора?

— Людям важно знать, что будет на той территории, где они живут. Кому задать этот вопрос? Власти. Высшее должностное лицо в регионе — губернатор. Получается, он должен дать ответ. Но проблема в том, что окончательной информации о проекте на станции «Шиес» нет и по сей день, так как необходимые исследования не проведены и технологический проект не разработан. Поэтому более предметно об этом можно будет говорить, только когда мы увидим финальный проект или хотя бы результаты госэкспертизы. Прямо сейчас нет оснований ни для того, чтобы одобрить проект, ни для того, чтобы запретить его.

Внимание! Этот материал был обновлен после публикации: мы добавили целую главу (последнюю).