«Кот неожиданно открыл рот и сказал жалкое „мяу“» Последние годы «Гражданской обороны» в фотографиях и воспоминаниях Натальи Чумаковой

19 февраля 2008 года у себя дома в Омске умер Егор Летов. О том, как и чем жил лидер «Гражданской обороны» и его группа вне творчества, долгое время было известно очень мало: Летов не говорил в интервью о личной жизни и не пускал в нее чужих людей. В последние годы существования «Обороны» ситуация начала меняться — во многом благодаря новым технологиям. «Медуза» публикует несколько фотографий, сделанных в середине 2000-х, незадолго до смерти Летова, — а Наталья Чумакова, басистка группы и вдова Летова, рассказывает о творческом и повседневном быте «Гражданской обороны».

Поездка по США

Это наше второе путешествие в Америку. Первый раз — он же наш первый выезд за границу — был в 1999 году. Но тогда тур сорвался — случилась Сербия, и Егор собирался как-то выступать и говорить что-то насчет Америки и Сербии; все эти энбэпэшные дела еще были свежи. Он на первом же концерте высказался, уже не помню, какими именно словами. К организатору нашего тура подошел какой-то серьезный человек, что-то ему сказал, после чего наш бедный маленький Марик побледнел, превратился в еще более маленького человека, съежился и просто пропал. Остальные концерты не состоялись, мы без организатора сидели в каком-то мотеле в Нью-Джерси, пока нас не забрали оттуда друзья.

В 2005 году поездка была куда более спокойная. Больше всего, конечно, нас порадовала Калифорния, где мы оказались первый раз. У нас было много времени поездить, погулять, мы много всего увидели, и это было совершенно благостное, чудесное время — запомнилось на всю жизнь.

Москва

Это наша последняя «Горбушка» — Паши нет на фото, потому что он живет дома. Гостиница находилась недалеко от ДК, где-то на другом краю парка, — и была сделана как такой колодец с балконами. Там оказалось очень круто фотографироваться.

В какой-то момент «Горбушка» стала для нас определенным прорывом. Они нас очень долго к себе не пускали — чего-то боялись, хотя разносить там нечего, поэтому публика разносила все эти несчастные кинотеатры на периферии Москвы типа «Авангарда» или «Улан-Батора». А как известно, все эти концерты начала 2000-х делал Удальцов с его командой — больше никто особенно не брался. И в какой-то момент именно Удальцов пробил «Горбушку» — уж не знаю, как он к ним подъехал. Они рискнули — и дальше у нас прошла целая серия этих концертов: там мы выступали с «Соломенными енотами», там прошло 20-летие «Гражданской обороны».

Первую «Горбушку» я помню очень хорошо, потому что такой хороший звук был для меня довольно серьезным потрясением. Понятно, что творилось в кинотеатрах: все кое-как, ни себя не слышишь, никого, а тут бац — все звучит. Мне даже страшно стало — ну, тут вообще нельзя налажать. Но привыкли быстро.

Мурманск

Там уже в тот момент было минус 30 — и очень красиво. Мы просто нашли какие-то посадки около концертного зала, где мы выступали. 

Вологда

Судя по обстановке, мы только заселились, чуть отдохнули, уселись, открыли пачку чая и сидим ждем, когда нас повезут в зал, где мы играем.

Эту газету, наверное, дали бесплатно либо в поезде, либо в гостинице — мы обычно такое прихватывали, чтобы скоротать время в номере. Покупали мы исключительно спортивные газеты — и выписывали футбольные журналы. За «Спорт-Экспрессом» Егор всегда традиционно ходил в киоск, каждое утро. Бывало, я еще сплю и слышу звук ключа — это он принес «Спорт-Экспресс» и садится радостно его читать. У него была такая подставка для книг, туда ставилась эта газета, он брал завтрак, и вот так вместе с завтраком газету поглощал. А «Комсомолка» — просто подвернулась, и человек листает: может, про спорт тоже что-нибудь пишут. Вряд ли он Жириновского читает.

Норвегия

Нас позвали на некий фестиваль северных культур в Тромсё — там были, например, саамские группы. И почему-то там оказалось много людей, которые учили русский в университете. Говорили они на нем своеобразно. Очень смешно разговаривал наш организатор, которого в Питере научили всяким ругательствам, — например, он меня все время пытался называть сеструхой. Какие-то студенты принесли на концерт плакат и, пока мы играли, размахивали им прямо у нас перед носом. И на нем было написано: «Водите нас из зоопарка». А потом мы просто путешествовали по фьордам и время от времени фотографировались на память.

Украина

Сразу после Норвегии мы поехали на Украину — даже не заезжая домой. И просто дурачились в гримерке. Мы часто так делали, но не всегда это фиксировали. А тут чего-то вообще развеселились и устроили довольно длинную сессию, где махали руками, пучили глаза, показывали всякие жесты — традиционная история.

Последние концерты. Уфа и Екатеринбург

У нас было несколько традиционных приколов, штучек, которые мы проделывали. В частности, я часто фотографировала Егора, когда он смотрит на себя в зеркало в разных обличиях. Эта шапочка из Уфы — уже не помню, купили мы ее или подарили.

А вторая фотография — это Екатеринбург, последний концерт, мы в гримерке пишем список песен. Это делалось так: садились, брали большой основной список, где было много всего, что мы в принципе играем, — и что-то выбирали. Тут, кажется, взяли список из Уфы — что-то добавили, что-то вычеркнули. У нас с Егором был очень похожий почерк — я до сих пор иногда путаю и только по каким-то мелочам могу понять, где он, где я.

С 19 февраля в кинотеатрах по всей России показывают фильм «Сияние обрушится вниз» — последний концерт «Гражданской обороны» 9 февраля 2008 года в Екатеринбурге.

Омск

На первой фотографии Егор совершенно точно разговаривает с [критиком Максимом] Семеляком. Перед самым новым, 2008 годом мы переехали на новую квартиру — поэтому на второй фотографии такой бардак, мы несколько недель перевозили вещи, — и у нас еще не было стационарного телефона. А Семеляк был одним из немногих, кто мог позвонить именно на мобильный. Не знаю, о чем они говорили.

Рыжий кот — это кот Тиша, он же Пишт. Кот этот был найден сестрой Нюрыча, прошлой жены Егора, в Новосибирске у метро — и привезен в Омск. До этого у них был кот Степа, который на год старше; они все прожили 21–22 года.

А внизу — кот Песик, самый маленький. Его принес наш тогдашний гитарист Женя Махно в перчатке. Был лютый мороз, и кот, видимо, настолько обалдел, что, когда Женя его достал из-за пазухи, он просто смотрел, не мигая, и лапки беленькие торчали. Махно сказал, что хочет его подарить кому-нибудь на день рождения. И тут кот неожиданно открыл рот и сказал «мяу», жалкое такое. И мы уже не могли его отдать, сказали — не вздумай никуда увозить. Оставили — и его воспитали два наших старших кота. Плохо воспитали, естественно. Ну, по-своему. Он умер совсем недавно, в прошлом году.