истории

Самопровозглашенная экономика Как выживает бизнес в Донбассе: расследование Ильи Жегулева

Источник: Meduza

В конце прошлой недели формально вступили в силу новые Минские соглашения о перемирии на юго-востоке. Согласно документу стороны обязуются, в том числе, «полностью восстановить» социально-экономические связи Украины с Донбассом, включая налогообложение и банковскую систему. Как это должно произойти — неизвестно; в соглашении ничего не говорится и о сроках. По факту на территории самопровозглашенных Донецкой и Луганской республик действуют уже свои законы. Специальный корреспондент «Медузы» Илья Жегулев выяснил, как по этим законам учится жить местный бизнес. 

«Вы на Богдана Хмельницкого? Там сейчас бомбят. Подождите, я закажу вам туда машинку. Вам с чеком?» — щебечет предупредительная девушка из пресс-службы правительства самопровозглашенной Донецкой народной республики, а затем углубляется в телефон и как ни в чем не бывало заказывает мне такси.

В вечернем сумраке 17-этажный бизнес-центр «Столичный» на улице Богдана Хмельницкого выглядит сурово. Горят только несколько окон на десятом этаже — туда я и направляюсь. Внутри здания — ослепительный свет и щемящая тишина; на дверях никаких указателей и табличек. Через некоторое время, когда я уже почти впал в отчаяние, меня вылавливает секретарь и проводит в самую дальнюю приемную. Там, по идее, должен сидеть министр экономического развития и торговли ДНР.

В кабинете можно, наконец, расслабиться: эффектная брюнетка что-то печатает на маленьком нетбуке розового цвета, из компьютерных колонок доносится игривая современная западная эстрада. Лишь когда брюнетка поднимает на меня глаза, догадываюсь — я у цели. Евгения Самохина дает свое первое в жизни интервью и заметно нервничает. Любое сказанное слово про бизнес может навредить тем самым предпринимателям, за которых она вроде бы вступается. «Задача моего министерства — развивать экономику, а если я вам скажу, к кому пойти — я буду противоречить своим задачам. А потом ко мне придут», — говорит Самохина в ответ на мой вопрос, кто из местных предпринимателей — настоящий патриот ДНР и сотрудничает с правительством.

Уже полгода жителям Донбасса приходится жить с мыслью о том, что они находятся на автономной от Украины территории и сотрудничают с официально признанной Киевом «террористической организацией». Всем местным — непросто, но предпринимателям, наверное, особенно: без контактов с чиновниками бизнес существовать не может; так что донецкие предприниматели вынуждены встраиваться в новую систему. Между тем, на территории, подконтрольной ДНР и ЛНР, производилось 20% ВВП Украины. Умереть это хозяйство в одночасье не могло.

Процент за блокаду

На улице Кирова останавливается старая «Нексия». За рулем — парень в камуфляже. Пассажирское кресло занято автоматом. Евгений, взявшийся меня подвезти, оказывается сотрудником военной милиции. Его обязанность — следить за другими гражданами с оружием, поскольку обычные милиционеры с ними не справляются. Летом 2014 года в Донецке невозможно было ездить на машине дороже «Жигулей», если у тебя нет тесных контактов с сепаратистами. Теперь, по словам Евгения, многих «удалось утихомирить». Другая задача военных милиционеров — отлавливать «корректировщиков» (корректируют огонь противника). Определяют их по украинскому акценту; если человек с территории, подконтрольной ВСУ, попал в руки военных — он почти наверняка «корректировщик», уверен милиционер.

До конфликта на востоке Украины Евгений работал в строительной фирме; с каждым днем войны работы для строителей все больше, но нет денег. А в милиции хотя бы зарплату обещают — пять тысяч гривен. Правда, за эти полгода ее выплатили лишь раз. Так что Евгению приходится подрабатывать извозом.

В городе и на блокпостах «ополченцы» и милиционеры явно испытывают нехватку во всем. На посту гаишник слезно просит Евгения выручить патронами; Евгений отказывает. К подобным просьбам нетрудно привыкнуть: любой разговор после проверки на блокпосту заканчивается жалобным взглядом и вопросом «Поможете?» На любой машине с любым таксистом всякий раз мы решительно мотаем головой — без всяких последствий. Это косвенно говорит о том, что военная милиция со своей работой пока справляется.

Статистических данных о реальном положении с безработицей, уровнем жизни людей, конечно, ни в ДНР, ни в ЛНР нет. Однако общее мнение о том, что в Донецке все сидят в подвалах и ждут очередной бомбежки, все же преувеличено. Генеральный директор двух работающих в городе торговых центров «Континент» и «Золотое кольцо» Евгений Скорик рассказывает, как сложно ему было привыкать к «новой системе», когда банковской карточкой уже нигде нельзя расплатиться. Сейчас Скорик — главный рантье в городе; точнее, представитель главных рантье. Владеет торговыми центрами бывший депутат Верховной Рады от Партии регионов Игорь Гуменюк вместе с партнерами — Василием Микулиным и Ириной Фридман. За год в рейтинге рантье Forbes они скатились со второго места сразу на 15-е, снизив выручку в шесть раз — именно из-за того, что основные их объекты находятся в Донецке. Крупнейший объект — «Донецк-сити» (70 тысяч квадратных метров) — пришлось закрыть, поскольку он в непосредственной близости от аэропорта. Зато два других решили открыть сразу после первых Минских соглашений.

Теперь, как рассказывает Скорик, один из торговых центров — тот, что покрупнее, «Континент» (23 тысяч квадратных метров) — даже приносит небольшую прибыль. В предновогодние дни ежедневный поток в торговом центре доходил до восьми с половиной тысяч человек — в два раза меньше, чем до конфликта. Но Скорик все равно этим цифрам был рад, потому что после возобновления бомбежек, в январе 2015-го, поток опять снизился до трех с половиной тысяч. «Мы ушли обратно на ту же цифру посещаемости, когда было открыто всего 40% комплекса в сентябре», — жалуется Скорик.

Мы сидим в лаунж-баре «Пьеро», в свое время — популярном богемном месте Донецка. Сейчас здесь не так много людей, но поскольку бар работает при гостинице «Рамада», плотно заселенной иностранными журналистами, заведение функционирует даже ночью — несмотря на комендантский час. Играет тихий джаз, сложно поверить, что в гостиницу в любой момент может залететь снаряд.

Скорик с новой жизнью смирился. По его словам, Украина хоть и ввела серьезные социально-экономические ограничения в отношении «Новороссии», фатально на жизнь они не повлияли. С некоторыми организациями Скорик даже вновь работает по безналичному расчету — с теми, у кого есть счет в новом открытом банке ДНР. Единственное, к чему придется долго привыкать, — изоляция. Отдых за границей — первое, от чего пришлось отказаться. «Это первое излишество. Сейчас не до отдыха», — вздыхает Скорик.

Обычные жители тоже научились с грехом пополам обходить блокаду. Сперва, когда Украина ввела правило, что пенсии могут получать только граждане, зарегистрированные на территории под контролем ВСУ, появились предприниматели, готовые за полторы тысячи гривен (в полтора раза больше стандартной пенсии) решить ситуацию. Затем, когда перекрыли платежные системы и пенсионеры вдруг оказались без возможности снять пенсии, те же «решалы» стали за солидный процент от суммы обналичивать карточки. «Начиналось все с 5% от суммы, сейчас 8%, если найдешь за 6-7%, то ты крутой», — рассказывает жительница Луганской народной республики Зоя Гейнце.

Способов у «решал» два. Один консервативный — те, кто каким-то образом достал пропуск (с января 2015-го без спецпропусков на территорию Украины из ДНР и ЛНР никого не пускают), собирают карточки с клиентов и с ними едут на «большую землю», где их можно обналичить в банкоматах. Тогда меньше процент, но дольше ждать. Другой вариант — через интернет-банкинг: при вас деньги перебрасываются на другой счет, деньги вам выдают сразу, а сам «предприниматель» потом уже снимет сумму со своей карточки на территории Украины.

Безопасность производства

Гораздо больше повезло сотрудникам «Краснодонугля» — крупного предприятия под Луганском. Один из главных активов «Метинвеста» (принадлежит Ринату Ахметову) на территории самопровозглашенных республик не остановил работу и даже переводит сотрудникам ежемесячную зарплату на карточки. Банкоматы на заводе до сих пор стоят, они даже подключены в розетку, но не работают. Зато деньги можно снять на территории России. До Донецка — российского, Ростовской области — полчаса езды, а граница — открыта. Более того, за снятие в чужом банкомате на территории другого государства Первый украинский международный банк, обслуживающий зарплатные карты сотрудников, даже не берет процент. «Мы вошли с украинским банком в переговоры и договорились до 1 января не брать проценты за операцию по снятию наличных. Сейчас мы договор продлили», — рассказывает гендиректор «Краснодонугля» Александр Ангеловский.

Он выглядит действительно занятым человеком. Только что Ангеловский провел двухчасовое совещание с директорами подразделений по технике безопасности на производстве — и уже торопится на другое совещание. Кажется, что на градообразующем предприятии по сравнению с прежними временами ничего не изменилось. На добыче и обогащении угля заняты 12 тысяч человек — и все работают. Не останавливалось предприятие даже летом, хотя сюда приходили с оружием, а топ-менеджмент держали пару дней под домашним арестом. «Александр Анатольевич [Ангеловский] не растерялся — он достал водку, мясо замариновали и сидели, два дня пили и жарили шашлыки», — рассказывает один из сотрудников «Краснодонугля». Поскольку под арест его сажали не руководители ЛНР, а местные «ополченцы», в тот момент нашлись влиятельные защитники.

Впрочем, с руководством самопровозглашенной Луганской народной республики Ангеловский тоже договорился. Завод не платит налоги в местный бюджет, зато Краснодон фактически живет на деньги Ахметова — объемы программы социального партнерства просто были заметно расширены, утверждает Ангеловский. «Мы заправляли транспорт, находящийся в подчинении города по вывозке бытового мусора, по обеспечению скорых работ, оперативно восстанавливали инфраструктуру после повреждений, выполняли целый ряд программ по поддержанию территорий города — это обустройство скверов, площадей. Осенью мы даже открыли в Молодогвардейске Парк влюбленных».

Считается ли открытие Парка влюбленных в разгар войны сотрудничеством с «террористами»? Других вариантов нет, полагает директор: заводу как-то надо существовать в новых реалиях, пока безопасность производства государство не обеспечивает. В последние восемь месяцев «Краснодонуголь» находится на иждивении у инвестора. Лучшим по выручке был январь, когда удалось заработать 69 миллионов гривен (три с половиной миллиона долларов). Но только на одну зарплату ушло 75 миллионов.

Сохранить завод в собственности оказалось тоже задачей не из легких. Ангеловский убеждал руководство республики, что от национализации никто не выиграет. «Все думали, что это клондайк, — вспоминает Ангеловский. — Мол, мы сейчас уголь будем в Россию возить, на бензин менять, потом бензин тут продавать, зарплату раздавать. Они говорят: „Ваш уголь востребован!“ Я говорю: „Вы не ту колонку смотрите в бумаге. Вы смотрите тот, который действительно востребован, марка которого важна. А наш — немного другой“».

В итоге сепаратисты отстали от завода. Зато появилась проблема с Украиной.

Не самый качественный коксующийся уголь «Метинвест» прямо там же, на месте, обогащает и везет на свои металлургические заводы, расположенные на территории, подконтрольной Украине — именно тогда производственная цепочка работает. Однако с логистикой беда. Закрылась основная железная дорога, которая вела к крупнейшему транспортному узлу в Дебальцево. Эту проблему попытались решить — разыскали старую ветку, закрытую 15 лет назад, через Свердловку; там раньше ходила электричка. Спилили деревья, которыми заросли пути, и пустили по ним поезда. По ветке не могло пройти больше 300 тысяч тонн в месяц; но с ее помощью угольщики региона начали отправлять уголь на Украину (в предвоенный год только «Краснодонуголь» производил больше 400 тысяч тонн в месяц).

И даже эта хилая ветка сейчас перекрыта. Вагоны скопились возле Красного Лимана — первой точки на Украине . «На Красном Лимане создается масса вопросов. То железнодорожники не дают сообщение, то говорят — а давайте будем разбираться, куда вы эти угли поставляете. Хотя в нашем случае мы сами себе поставляем — на другие активы нашей компании. На сегодняшний момент там скопилось несколько сотен вагонов», — рассказывает Ангеловский. В итоге уголь перестали отгружать в вагоны, он застрял на складах. Начальник склада со вздохом показывает огромную растущую гору из угля, которая может загореться в любой момент. На предприятии скопилось уже порядка 200 тысяч тонн угля. «Было принято решение заполнять аварийные склады. Не останавливать добычу, потому что это заработная плата, рабочие места, — говорит Ангеловский. — Мы поднимали этот вопрос и на уровне правительства ЛНР, и на уровне правительства Украины. Говорили — если вы не думаете о предприятии и моногородах, то подумайте, что может быть просто техногенная катастрофа».

Проблемы с вывозом угля сейчас у всех, кто рискнул не останавливать его добычу. Среди них и Сергей Кузяра, которого украинский Forbes называл одним из топ-менеджеров «Мако» (компания Александра Януковича). Он владеет несколькими шахтами на территории АТО. Его вагоны тоже встали на границе. А месторождение угля, расположенное рядом с Красным Лиманом, захватил батальон «Днепр-1»; до сих пор его контролируют неизвестные вооруженные люди. «Боремся с этим по судам уже пять месяцев», — рассказывает мне Кузяра уже в Киеве. Сейчас он на уровне правительства пытается решить проблему — освободить свои вагоны.

Национализация

Как сообщал ранее Госстат Украины, объем добычи угля в стране сократился на 49,6%. Уголь Донбасса нужен Украине, но пока стороны никак не могут договориться. Осенью Украина, чтобы не зависеть от России и сепаратистов, попыталась закупать южноафриканский уголь, но он оказался дорогим и некачественным. Горел только в связке с российским, а стоил вдвое дороже. Составлявший контракт с африканцами директор госпредприятия «Укринтерэнерго» Владимир Зиневич и вовсе находится под следствием.

Переговоры о новых поставках угля должны начаться сразу после реального прекращения огня. В Донецке уже создали торговый дом «Уголь Донбасса» и ждут предложений, которых пока не поступало. Премьер-министр Украины Арсений Яценюк выступал с инициативой переводить деньги за уголь из самопровозглашенных республик шахтерам на карточки, но это предложение не имело успеха у сепаратистов, да и карточки сейчас не актуальны — при поломанной банковской системе.

Украина в итоге решила заключить контракт с Россией — на поставку миллиона тонн угля в месяц, а также напрямую закупать электроэнергию из России у «Интер РАО» по внутренним ценам. Контракт подписали прямо перед Новым годом.

Уголь и металл — главное, чем жил Донбасс в мирное время. Основные активы принадлежали трем крупным собственникам. Индустриальный союз Донбасса бывшего губернатора Донецкой области Сергея Таруты и его партнеров был продан «Внешэкономбанку». «Донецксталь» осталась в собственности Виктора Нусенкиса: православный меценат с российским паспортом большую часть времени живет под Москвой; он всегда активно жертвовал РПЦ, поэтому ему было проще договориться с сепаратистами. По словам гендиректора «Донецксталь-Металл» Сергея Зинченко, крупнейший в городе Донецкий металлургический завод до сих пор функционирует (от других комментариев руководитель отказался).

Самая богатая россыпь активов в Донецкой и Луганской областях была у Рината Ахметова. Предпринимателю повезло, что Мариуполь остался под контролем Украины — именно там у него самые важные активы, Мариупольский металлургический комбинат и «Азовсталь». С другими заводами ситуация похуже. Вооруженные люди 28 августа захватили Донецкий энергозавод и Донецкгормаш. Чуть позже был захвачен Горловский машиностроительный завод — крупнейший производитель горношахтного оборудования. На Донецкгормаше теперь сепаратисты ремонтируют военную технику; что происходит на других отнятых заводах — неизвестно. Енакиевский метуллургический завод пока остался в собственности Ахметова, как и Авдеевский коксохимический завод, который расположен практически на линии фронта. Оба предприятия находятся под постоянными обстрелами; Енакиевский встал, а на Авдеевском (он на территории, подконтрольной Украине), производство до сих пор не прекратилось.

По словам Джока Мендозы, директора «СКМ-групп» по международным связям и отношениям с инвесторами, объем производства крупнейшего из подразделений группы — «Метинвеста» — снизился всего на 20%. «Мы можем продавать товар из Донецкой области, и мы все еще это делаем, — говорит Мендоза. — Вся продукция, которую мы производим на территории ДНР или ЛНР или на территории, контролируемой украинским правительством, не незаконна. В настоящее время юридически это территория под украинским правительством и проблем с продажами нет. Мы находимся в Украине, платим налоги в Украине и весь наш бизнес легально работает в Украине».

Как рассказывает источник в группе Ахметова, переговоры с властями проходят спокойно — никто «не хочет гуманитарной катастрофы, которая может возникнуть, если люди потеряют работу». Несмотря на то, что три завода у группы уже отняли, национализация Ахметова пока не пугает. «Одно дело говорить, что они готовы вести бизнес сами и совсем другое — на самом деле это реализовать, — отмечает мой источник в группе Ахметова. — Нужно иметь капитал, управленческие навыки и технические навыки, чтобы управлять нашим бизнесом. Они, конечно, могут нас попросить платить им налоги, но мы их платить не будем. Мы думаем, они это понимают».

Два процента на республику

К каждому крупному предприятию в «Новороссии» свой подход, признает министр экономики ДНР Евгения Самохина. С одной стороны, им некуда уходить, с другой — нужно не допустить социального взрыва.

Но те, кто могут, уезжают, либо им «помогают уехать».

4 февраля по всему ДНР вырубилась связь «Киевстар». Причина: вооруженные люди ворвались в технический офис «Киевстар» в Донецке. Двумя неделями ранее в разговоре со мной гендиректор «Киевстара» Петр Чернышов обещал отключить связь, если кто-то попытается зайти в технический офис. В итоге отключение произошло руками «гостей». «Они обесточили и повредили оборудование узла связи, что привело к отключению услуг для части Донецкой и Луганской областей», — рассказывал гендиректор крупнейшего мобильного оператора уже у себя в фейсбуке. В разговоре со мной Чернышов подтвердил, что связь в части Донецкой области пока не восстановлена, поскольку отсутствует доступ в технический центр в Донецке. Судя по всему, если компанию так и не пустят к оборудованию, работать она в ДНР больше не будет.

По словам Евгения Лавренова, руководителя управления по промышленности при администрации ДНР, промышленность работает сейчас на 30% от довоенного уровня. Ритейл сократился примерно на 50%. «Территорию не покинули либо абсолютно идейные, либо те, кто просто не мог уехать», — честно признает Лавренов. Оставшимся все же приходится как-то работать. По словам министра Самохиной, малый и средний бизнес уже удается «отстраивать в систему». Предприятия массово перерегистрируются в ДНР и платят налоги в республику, рапортует Самохина. Среди них есть даже известные украинские сети — например, «Амстор» и «Ева». Об этом министр сообщает с гордостью, но в подробности не вдается.

На самом деле, в декабре 2014-го совладелец крупнейшей розничной сети по продаже косметики «Ева» Руслан Шостак решил закрыть все 30 магазинов в Донецке, Горловке и Макеевке. Какие-то магазины отдали местным за копейки — по стоимости от тысячи долларов за магазин, вместе с оборудованием; остальные были просто брошены, а товар вывезен на склад. Однако местные предприниматели оказались продвинутыми с точки зрения маркетинга — вывеску популярной сети решили не снимать. И сейчас в Донецке действительно можно встретить открытые «Евы», которые торгуют косметикой как ни в чем не бывало.

Предприниматель Татьяна Чехолина рассказывает, что косметикой занималась всегда, правда, в других магазинах. Теперь она стала новым арендатором помещения магазина на бульвара Шевченко, где раньше была «Ева». Чехолина возмущается: почему-то покупатели предъявляют какие-то скидочные карты и просят скидки. «Я же не „Ева“ — я всем им говорю». Но на резонный совет снять тогда вывеску идет в отказ: «Пусть висит. Снимать дорого, а на вывеску больше идет народа».

«Я им звонил, просил снять вывески, они отказываются, а как на них повлиять можно — они на территории, которая вне закона», — жалуется Шостак. Отчаявшись, компания подала в суд на ушлых предпринимателей, без особой надежды на результат. Однако с донецкими предпринимателями, видимо, справятся и без Шостака — свои. «Ко мне пришла местная налоговая и по полной меня проверяет как „Еву“, хотя я им втолковываю, что я совсем не „Ева“, у меня просто вывеска осталась», — разводит руками несчастная обладательница вывески «Ева» Чехолина и простодушно зовет меня домой на пироги.

Другой повод для гордости министра Самохиной — сеть «Амстор». Основным их владельцем был владелец «Смарт-Холдинга» Вадим Новинский. Однако владелец 15-процентной доли, он же — управляющий сети Владимир Вагоровский, тайно перевел 18 магазинов, функционирующих в зоне АТО, на ООО «Премиумторг». Теперь эти магазины работают по законодательству ДНР, собирают выручку наличными и ничего не платят в украинский бюджет. Новинский в ответ попытался сменить менеджмент в сети на территории Украины, однако 31 декабря 2014 года вооруженные представители Вагоровского заблокировали магазины. Сейчас магазины «Амстора» на территории Украины не работают, зато прекрасно работают на территории АТО; Вагаровский, по данным СБУ, скрывается во Франции. 

Кроме упомянутых Самохиной «передовиков», на территории АТО есть еще сеть «Брусничка» и несколько других мелких сетей. Весь средний и малый бизнес, находящийся на территории сепаратистов, платит местный налог — 2% с оборота. Налог не зависит от того, где зарегистрирована компания: если фирма украинская, налог приходится платить в обе казны. «Все, кто остался — все платят», — говорит ритейлер из ДНР, пожелавший остаться неизвестным. Однако афишировать это готовы только местные. Предпринимательница Чехолина, например, рассказывает, как честно перерегистрировала компанию в ДНР и платит только 2% с оборота. Сеть магазинов «Брусничка» отказалась подтверждать или опровергать информацию о налогах, отметив в письменном ответе, что «предположения о возможных договоренностях и взаимодействии не соответствуют действительности».

Перерегистрировались в ДНР и торговые центры — «Континент» и «Золотое кольцо». Этого не скрывает гендиректор Скорик. «Мы здесь платим, — говорит менеджер. — Изначально мы со страной заключаем паритетное соглашение. Страна за налоги обеспечивает жизнь, а люди за это платят налоги. Украина нам сейчас не обеспечивает жизнь, мы не можем туда платить». По словам Скорика, налоговая нагрузка сепаратистов не очень большая — 20% с прибыли и НДФЛ, как и на Украине. Ни НДС, ни пенсионных сборов пока нет. На вопрос, не боятся ли владельцы последствий за сотрудничество с сепаратистами, Скорик отвечает, что по украинскому законодательству, вся ответственность за решения компании лежит не на учредителях, а на директоре, а на Украину ему дорога уже все равно заказана.

Куда бежать

В конце января глава ДНР Александр Захарченко заявил, что бюджет республики сформирован. Почти половина — социальные выплаты пенсионерам и студентам (46%). С доходной частью большие проблемы. В стране до сих пор нет налогового кодекса и внятных правил игры; налоги, которые платят предприниматели «временные, сформированные „на глаз“». Но чтобы была доходная часть бюджета, должен развиваться бизнес. А как — пока ни у кого нет понимания.

Министр экономики Евгения Самохина на вопрос, где она работала прежде, говорит, что «руководителем дистрибуционной компании» — не называя саму фирму. Ключевой партнер Самохиной по работе над экономикой региона — руководитель управления администрации президента по промышленности Евгений Лавренов. Раньше он жил в Днепропетровске, у него были свои машиностроительные заводы в Днепропетровской и Запорожской области. Когда к власти пришел Виктор Янукович, Лавренов решил перерегистрировать компанию в Донецке — и перевезти туда семью. «Стало наиболее комфортно вести бизнес в Донецке. Независимо от того, где находились предприятия, лучше бы, чтобы они были зарегистрированы здесь», — признается Лавренов. С момента наступления беспорядков, а затем и антитеррористической операции, Лавренов стал идейным защитником ДНР. Затем его позвали в правительство. Вместе с Самохиной они теперь разрабатывают пути развития экономики самопровозглашенной республики.

На столе у министра Самохиной рядом с розовым нетбуком — не очень толстая пачка бумаги. Это стратегия экономического развития ДНР на 2015 год. Показать ее Самохина отказывается — видимо, документу в военное время присвоен секретный гриф. Пока выход у республики только один — постараться наладить плотное взаимодействие с Россией и придать этим отношениям максимально легитимную форму — чтобы через Россию что-то продавать и дальше. «Мы любыми путями формируем законные методы работы с российскими компаниями, — говорит министр. — Мы ищем возможности экономического сотрудничества с теми странами, которые готовы продавать или покупать что бы то ни было».

Однако пока законных путей нет — об этом говорит реалист Ангеловский. «Законного способа вывозить не существует. Например, наши соседи — самое крупнейшее металлургическое предприятие ЛНР, Алчевский металлургический завод — работают на экспорт. Но ты не вывезешь металл на экспортные рынки, пока у тебя нет международного сертификата. Международный сертификат непризнанной республики работать не будет».

Ангеловский видит своего рода выход из сложившейся ситуации — опыт Приднестровья: «Если вы посмотрите все крупные предприятия там, они до сих пор зарегистрированы в Молдове и работают по сертификатам Молдовы. Они находят компромисс». Однако Приднестровье до этого года жило за счет финансовой помощи России. На нее же рассчитывают и самопровозглашенные республики.

Пока же единственные выигравшие — те, кто сориентировался, как заработать на войне. «У меня все сотрудники получают среднеевропейские зарплаты и при этом я помогаю людям, спасаю их из безвыходных ситуаций», — рассказывает предприниматель Игорь Крильев. Полгода назад он бросил кинопроизводство и организовал небольшую логистическую компанию по доставке журналистов с территории Украины в республики. Трансфер из Донецка до Днепропетровска стоит минимум 200 долларов — примерно столько же, сколько раньше стоил билет из Москвы до Донецка и обратно на самолете. Спрос пока не падает, все 20 таксистов ежедневно загружены. А с введением Украиной спецпропусков, которых днем с огнем не сыскать (Крильев своим сотрудникам их оформил один из первых), бизнес даже пошел в гору.