Пять главных фильмов Александра Расторгуева, которые можно посмотреть онлайн — о курортниках, матерях-одиночках, солдатах в Чечне и оппозиции

31 июля стало известно, что в Центральноафриканской республике убиты журналист Орхан Джемаль, оператор Кирилл Радченко и режиссер Александр Расторгуев. В ЦАР они собирались снимать фильм о наемниках из российских частных военных компаний. Александр Расторгуев был одним из самых известных российских документалистов: он снимал фильмы о жизни в провинции, о войне в Чечне и на Донбассе, о российской оппозиции и политических протестах. Фестиваль «Артдокфест» устроил ретроспективу погибшего режиссера — 12 его картин можно бесплатно посмотреть на сайте Artdoc.media в течение 40 дней. Президент фестиваля режиссер Виталий Манский рассказал «Медузе» о пяти самых, на его взгляд, важных фильмах Расторгуева.

Дикий, дикий пляж. Жар нежных (2007)

Вообще говоря, полная версия «Дикого пляжа» — это пять часов сорок минут, и все последующие версии Саша делал через силу, сопротивлялся любому сокращению, даже понимая, что пять часов сорок минут обречены на отсутствие каких-либо коммуникаций с аудиторией. 90-минутную версию фильма, которая и показывается во всем мире по телевидению, мне пришлось монтировать самостоятельно, потому что для Саши это было надругательство над его авторским высказыванием. При этом именно 90-минутный фильм получил главный приз на главном мировом фестивале документального кино в Амстердаме, и именно этот фильм шокировал зрителей [немецко-французского] канала Arte, которые собирались создавать какие-то общественные движения в защиту верблюдов.

Дело в том, что одно из главных действующих лиц этого фильма — верблюд фотографа Жени. Женя сначала едет в Калмыкию покупать верблюда, а потом мы понимаем: жить этому верблюду отведено один курортный сезон. Я видел этих абсолютно ошарашенных европейских и американских зрителей, которые после фильма еще в течение часа не могли войти в нормальный ритм дыхания, чтобы произносить какие-то внятные вещи. Для цивилизованного человека это ведь что-то, находящееся за рамками представлений о добре и зле. Но в то же время это все не только повседневная практика нашей жизни, но и, может быть, одна из немногих форм удовольствия российского человека, отправившегося в свой заслуженный отпуск на узкую полоску черноморского побережья.

«Дикий, дикий пляж» — настоящий эпос русского бытия, абсолютная вершина документального кинематографа. Если бы Расторгуев снял только эту картину, этого было бы более чем достаточно для того, чтобы о нем говорить как о гении.

Смотреть короткую версию фильма

Чистый четверг (2003)

«Чистый четверг» — фильм, который Саша сделал со [сценаристом] Сусанной Баранжиевой. Самые свои выдающиеся фильмы Саша снял в тандеме с Сусанной — уникальным человеком, медиумом, который мог Сашу — очень сложного человека — «прилаживать». Вы знаете, есть в кинотехнике такие переходники для одних объективов к другим моделям. Вот Сусанна была таким переходником между Сашей и обществом. И они вместе в начале 2000-х узнали о вагоне, исполняющем функции бани, даже не столько бани, сколько, наверное, душевой, помывочной, в Чечне — для солдат, участвующих в боевых операциях.

Сейчас, в дни трагедии, я вспомнил, что Саша ведь уже однажды чудом выжил. Он со съемочной группой должен был вылетать из Чечни вертолетом. Уже была договоренность, что они вылетают вертолетом, но их в последний момент не посадили, потому что нужно было дополнительно загрузить бойцов, и был перегруз. Для них это была очень болезненная ситуация — у Саши требовали возвращения на работу на Ростовское телевидение. Они считали, что Саша, находясь на съемках, прогуливает работу. Потом, кстати, его уволили за это с телевидения.

Но они остались на взлетной полосе, и этот вертолет, на их глазах поднявшись метров на 50, рухнул на минное поле, которым окружают аэропорты в зоне военных действий. И Саша наблюдал, как выжившие люди взрывались на минном поле. Погибли, по-моему, все, кто был на борту. Он один раз таким счастливым образом переступил через черту жизни и смерти и остался жив, и, может быть, уверовал в какую-то свою неуязвимость. Напрасно уверовал.

Что же касается картины, по ощущению, по воздействию на меня лично, этот фильм я бы сравнил, наверное, только с картиной «Проверка на дорогах» Алексея Германа. В «Чистом четверге» есть такая же тихая безысходность войны, не кричащая, задающая неразрешимые вопросы. Он создал абсолютно фантастический образ бренности жизни, какой-то повседневной бессмысленности и ужаса войны — без единого выстрела, без картинных взрывов-подрывов, без всего, что мы привыкли наблюдать в фильмах, в том числе и документальных, о войне — особенно с появлением цифровых технологий, когда камера является свидетелем тысяч смертей.

В этом фильме нет смертей, но смерть в нем висит над каждым. А некоторые солдаты, там снимавшиеся, погибли в вертолете, на который не посадили Расторгуева.

Смотреть фрагмент фильма

Гора (2001)

«Гора» и «Мамочки» — по сути, диптих. Это фильмы о двух женщинах, которые ждут появления на свет своих детей. Ира Гора — жительница ростовской ночлежки. «На дне» Горького — самое близкое, наверное, ощущение. Она уже была близка к этому дну, жила где-то — я даже домом это не назову — в бараке. Впоследствии барак снесли, потому что он стоял на пути к храму. Как известно, всякая дорога должна вести к храму. И эти дороги проходили по костям людей.

Гора — одна из жертв этой дороги к храму, что в дальнейшем Саша отразил в своей картине «Мальки и мамки» — продолжении фильма «Гора», он тоже доступен на Artdoc.media. Ира — уже немолодая женщина, и история зачатия ее ребенка — это история абсолютной безнадеги, с одной стороны. А с другой стороны — прелести, красоты рождения и чистоты в полном смраде бытия.

Смотреть фрагмент фильма

Мамочки (2001)

Фильм «Мамочки» — про Юлю, которая жила в одном бараке вместе с Ирой, героиней фильма «Гора», и со своим сожителем. Юлю не принимали в семье этого парня, родители которого видели для него совсем другие жизненные перспективы. Юля — совсем молодая девчонка. Когда Саша снимал фильм, ей было лет 16.

«Мамочки» [в 2002 году] получил Гран-при на тогда еще имевшем авторитет государственном фестивале документального кино, который так и называется «Россия». Теперь на этом фестивале все стерильно, гламурно, выглажено, выбрито и полностью соответствует культурной политике Российской Федерации.

Тут надо сказать, что у нас с Сашей было два нереализованных проекта. Один из них был связан с этой самой Юлькой из фильма «Мамочки». Когда ее все-таки бросил биологический отец ребенка, она лишились и своего дома. И если Ира Гора просто осталась жить в какой-то землянке, в чем-то, буквально сколоченном из фанеры (это видно в картине «Мальки и мамки»), то Юлька, будучи все-таки молодой девчонкой, стала проституткой на трассе «Дон». Ребенка она потеряла — то есть он пропал. Ходили слухи, что его выкрали или даже выкупили у нее цыгане, а может, он попал в детский дом.

Я долго Сашу долбил этим проектом: я хотел, чтобы он все-таки стал снимать поездку Юльки по российским дорогам, может, даже в рамках ее профессии, в поисках сына в детских домах. Думаю, это была бы абсолютно выдающаяся картина, но теперь об этом можно только говорить.

Смотреть фильм

Срок. Начало большой истории (2014)

«Срок» — это водораздел. После него Расторгуев, по-моему, окончательно разочаровался в больших форматах, в глубинном, эпосном выражении своих чувств и мыслей. Будучи человеком очень страстным, увлеченным, он стал искать новую форму коммуникации со зрителями, которые не принимали ничего из того, что он делал раньше. И он пошел в кино более сиюминутного, что ли, преломления. Сначала [он делал документальный] проект «Срок» и «Ленту.doc» на «Ленте.ру», потом объем материала привел его к необходимости создать картину «Срок» об оппозиционном белоленточном движении, о событиях на Болотной [площади].

Если кто-то будет смотреть картины в таком порядке, как я предлагаю, и придет к «Сроку», он, конечно, увидит, что глубина, свойственная кинематографу Расторгуева, тут исчезает и появляется некая общая мозаика. Но при этом именно «Срок» получил миллионные просмотры в интернете, именно «Срок» каким-то образом его переориентировал на телевизионную и интернет-документалистику, и именно, может быть, «Срок» привел его в конце концов в Центральноафриканскую республику.

Кстати сказать, когда я смотрел «Срок», я не понял ничего про [Алексея] Навального. Он для меня остался в этом фильме человеком, постоянно поправляющим прическу. Я Алексея немножко знаю. Это очень яркий образ, очень правильный человек для большого кино. В Сашином фильме все-таки этого образа нет, хотя сама картина — безусловно, летописный монолит времени, которое, кроме как в «Сроке», нигде не зафиксировано.

Расторгуев, будучи сам человеком оппозиционным — не оппозиционным Путину, а оппозиционным любой системе, по природе своей, — к «штатной» оппозиции относился (и в фильме это видно) с некоторой иронией, он смотрел на них немножко сверху, подвергал сомнению их искренность, потому что сам-то он был искренним оппозиционером.

Оппозиционеры «штатные», так или иначе, даже если они сидят в тюрьмах, все равно вынуждены идти по пути компромисса. Не может ни один наш российский оппозиционер четко сказать русским языком, что он думает, например, по поводу Крыма. Все что-то мямлят, хотя у каждого есть своя точка зрения, — потому что они общаются не с совестью, что всегда делал Расторгуев, а с электоратом. Это разные способы существования.

Саша жил по совести, ему было плевать на электорат, он не подстраивался под зрителя. Он говорил: если хотите, вы подстраивайтесь под меня. Это совершенно другая логика жизни. Конечно, российский зритель не хочет ни под кого подстраиваться. Он сидит на диване с условной бутылкой пива, и огромная машина российских медиа ублажает его и разрушает его сознание, тем самым еще больше увеличивая свое могущество. Расторгуев шел другим путем, и поэтому он пришел к смерти.

Смотреть фильм