Летом хочется читать детективы! Вот три увлекательных истории: про запертых друзей, убийства в монастырях и Стокгольм XVIII века

Литературный критик Галина Юзефович советует три детективных романа на лето: камерный детектив Люси Фоли «Охотничий дом», первую часть классического цикла Кристофера Сэнсома «Горбун лорда Кромвеля» и продолжение романа «1793» Никласа Натт-о-Дага под названием «1794». О каждом из них — подробнее.

Люси Фоли. Охотничий дом. М.: Фантом Пресс, 2020. Перевод О. Чураковой

Компания старых друзей-однокурсников, уединенный дом у озера в заповедной шотландской глуши, Новогодняя вечеринка, алкоголь, наркотики, еще алкоголь, снежная буря, многолетней выдержки взаимные счеты и обиды, грязные тайны, обманутое доверие — и итогом всего, разумеется, становится труп со следами насильственной смерти. 

«Охотничий дом» начинается в точности как «Кто не спрятался» Яны Вагнер, однако в той точке, где Вагнер сворачивает в сторону тонкой и нервной психологической прозы, Фоли выбирает тропинку понакатанней и выруливает к образцовому герметичному детективу. Ограниченный круг подозреваемых (время от времени автор пугает героев, а вместе с ними и читателя намеками на скрывающегося по соседству маньяка, но делает это не слишком убедительно), занесенные снегом дороги, исключающие возможность коммуникации с внешним миром, сумрачный, исполненный скрытого драматизма шотландский пейзаж.

Пожалуй, единственное, что сущностно отличает «Охотничий дом» от совсем уж классических образцов подобного жанра вроде «Мышеловки» Агаты Кристи, — это отсутствие на месте преступления мудрого всезнающего сыщика: покуда полицейские вертолеты безуспешно пытаются прорваться сквозь пургу, гостям и обитателям поместья придется самостоятельно искать разгадку произошедшего. Если же говорить о форме, то к типовой детективной структуре, сфокусированной на поиске убийцы, Люси Фоли добавляет небольшой, но значимый нюанс: почти полностью выстроив повествование на флешбэках, на протяжении двух третей книги она ухитряется держать читателя в неведении относительно имени и даже пола жертвы (последнее явно далось переводчику не без труда — русские глагольные формы очевидным образом препятствуют поддержанию такого рода неопределенности). Иными словами, к привычной загадке «кто убил» добавляется еще одна — чье же изувеченное тело лежит в чулане, накрытое простыней.

Назвать «Охотничий дом» хорошей литературой будет, пожалуй, некоторым преувеличением: слишком уж он для этого схематичен и механистичен. Каждый из героев — будь то «красивая стерва из высшего общества», «гей-интеллектуал», «серая мышь на побегушках» или «брутальный лесничий с травматичным прошлым» — легко сводится к набору функциональных штампов, позволяющих точно локализовать персонажа внутри сюжетной конструкции, но полностью исключающих что-либо похожее на эмпатию. Что же до собственно детективной интриги, то выстроена она, спору нет, ловко, но без тех изгибов и очаровательных заусенцев, которые позволяют привнести в жанровый по своей природе текст элементы чего-то большего. Скорее, о романе Люси Фоли стоит думать как об очень качественной вещи, сделанной мастерски, с глубоким пониманием детективного канона и его вариаций, но главное — с искренним и неподдельным уважением к читателю. По нынешним временам уже неплохо. 

К. Дж. Сэнсом. Горбун лорда Кромвеля. СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2020. Перевод Е. Большелаповой, Е. Кадачиговой

В отличие от романа Люси Фоли, «Горбун лорда Кромвеля» — первая часть классического цикла, написанного историком Кристофером Сэнсомом и после долгого перерыва вновь выходящего на русском — несет на себе вполне выраженный отсвет настоящей серьезной словесности. Его героев никак не назовешь плоскими и одномерными, интригу — линейной и механистичной, а любовно воссозданный автором антураж Англии времен короля Генриха VIII порой оказывается едва ли не интереснее собственно детективного расследования.

Религиозные реформы короля Генриха и его ближайшего соратника, лорда Томаса Кромвеля (лучше всего этот персонаж знаком нам по романам двукратной букеровской лауреатки Хилари Мантел) вызывают понятное недовольство среди старого духовенства и значительной части паствы. Король стремится уничтожить монастыри и заполучить их имущество, однако боится прибегать к грубой силе: его задача — добиться добровольного упразднения обителей. Именно с этой целью — надавить на аббата и вынудить того распустить братию — в один из процветающих монастырей юга Англии приезжает королевский эмиссар, заносчивый и самолюбивый Робин Синглтон, стремящийся любой ценой доказать, что в монастыре творятся разного рода непотребства и его необходимо закрыть. Однако всего через несколько дней Синглтона находят в монастырской кухне обезглавленным. Хуже того — осквернению подверглась церковь: на алтаре кто-то отслужил черную мессу и зарезал петуха, а из ризницы пропала главная святыня монастыря — заключенные в драгоценный золотой ларец мощи Раскаявшегося Вора, распятого некогда вместе с Христом.

В кратчайшие сроки поймать убийцу, вернуть сокровища, а заодно добиться цели, которой не удалось достичь Синглтону, должен Мэтью Шардлейк — приближенный лорда Кромвеля, горбун, адвокат, интеллектуал и гуманист, равно чуждый крайностям папизма и беспощадной суровости новой протестантской веры. Вместе со своим юным помощником Шардлейк приезжает в монастырь Святого Доната, и самим фактом своего появления запускает цепочку событий в равной мере пугающих и таинственных.

Череда убийств, происходящих в монастырских стенах, да еще и на фоне ожесточенной религиозной полемики, следователь и его юный пылкий помощник — все это очевидным образом указывает на преемственность по отношению к «Имени Розы» Умберто Эко. Сэнсом и сам отдает себе отчет в этой связи, остроумно ее обнажая и деконструируя: так, в одном из эпизодов монах-библиотекарь показывает Шардлейку вторую часть «Поэтики» Аристотеля, посвященную комедии (ту самую, вокруг которой выстроен весь роман Эко), однако тут же уточняет, что перед ними, разумеется, подделка XI века. И тем не менее, сравнивать «Горбуна лорда Кромвеля» с «Именем Розы» некорректно: в отличие от Эко, превратившего свой роман в грандиозный постмодернисткий эксперимент, Сэнсом четко, намеренно и рефлексивно удерживается в границах жанра. И если несущая ось детективного сюжета у него иногда и кренится под грузом психологических, культурных и исторических подробностей, крен этот ни в какой момент не становится катастрофическим.

Никлас Натт-о-Даг. 1794. М.: Storytel, 2020. Перевод С. Штерна

Главное, что хочет знать читатель о продолжении полюбившегося ему детективного романа, это сумел ли автор удержать единожды взятую высоту. Пожалуй, новый роман шведа Никласа Натт-о-Дага (пока он вышел лишь в аудио-версии, а бумажную и электронные книги обещают к концу лета) точнее всего описывается следующей формулировкой: сильные стороны автора стали еще сильнее, а слабые, увы, еще слабее. Иными словами, если два года назад вы были очарованы антуражем кровавого и волнующего «1793» и ради этого готовы были простить ему некоторые сюжетные огрехи, то в этот раз прощать вам придется еще больше — зато и удовольствие от погружения в мрачную, зловещую и антигигиеничную атмосферу Стокгольма конца XVIII века станет еще острее. Более того, на сей раз к ужасам, язвам и зловонию, собственно, материковой Швеции добавятся еще более выпуклые и впечатляющие ужасы Швеции колониальной: часть действия романа разворачивается на Сен-Бартельми, недолговечной шведской колонии в Карибском море, ставшей в описываемую эпоху центром мировой работорговли. 

Изначально Натт-о-Даг явно не планировал превращать свой первый детектив в серию (идею эту, как он пишет в послесловии, ему подал друг, известный шведский прозаик Фредерик Бакман), поэтому сам поставил себя в сложное положение: сыщик из «1793», проницательный и благородный Сесил Винге, был смертельно болен чахоткой и не имел ни малейших шансов дотянуть до продолжения. Из этого затруднения Натт-о-Даг выходит если не с блеском, то во всяком случае достойно: в новом романе на место скончавшегося Винге заступает его младший брат Эмиль, удивительно похожий на Сесила внешне. Семейные дела приводят Эмиля из родной Уппсалы в Стокгольм, где он встречается с безутешным соратником покойного Сесила, одноруким Жаном-Мишелем Карделем, бывшим моряком, а ныне измученным фантомными болями одиноким инвалидом. Объединившись на почве общей утраты, Эмиль с Жаном-Мишелем возьмутся расследовать трагическое происшествие, в результате которого юная девушка была зверски убита прямо в брачную ночь, а ее молодой супруг, богатый сельский помещик, лишился рассудка. 

К несчастью, центральная интрига романа — едва ли не самое слабое его место: злодей будет предъявлен читателю практически в самом начале, его мотивация окажется разочаровывающе тривиальной, а многообещающие на первый взгляд ответвления сюжета — политический заговор и коварные происки могущественного тайного общества — так и останутся пустышками. Впрочем, определенное напряжение обеспечит совсем другая линия, связанная с темной тайной, которую баюкает в душе Эмиль Винге — вот за ней следить будет по-настоящему интересно, а ее развязка, если не вовсе неожиданная, то по крайней мере очень эффектная, вполне способна вознаградить читателя за блеклый и неполный финал основного сюжета.