Галина Юзефович рекомендует: три книги о философах и философии, которые точно увлекут современного читателя

Литературный критик «Медузы» Галина Юзефович рассказывает о трех книгах, посвященных философии: «Время магов: Великое десятилетие философии» Вольфрама Айленбергера, «Лето с Монтенем» Антуана Компаньона и «Счастливая жизнь: Руководство по стоицизму для современного человека. 53 урока ныне живущим» Массимо Пильюччи. У всех есть неоспоримое преимущество: они доступно рассказывают современному читателю о весьма сложных и абстрактных концепциях вековой и более давности, поэтому годятся для тех, кто только начинает знакомиться с основными философскими понятиями, трудами и авторами.

Вольфрам Айленбергер. Время магов: Великое десятилетие философии. 1919-1929. М.: Ad Marginem, 2021. Перевод Н. Федоровой

В июне 1929 года Людвиг Витгенштейн, автор знаменитого «Логико-философского трактата» возвращается в Кембридж, где учился до войны, чтобы, с огромным запозданием защитив диссертацию, вновь посвятить себя философии. Тремя месяцами раньше в фешенебельном давосском отеле «Бельведер» седовласый профессор Эрнст Кассирер, величайший из живущих неокантианцев, сходится в публичной дискуссии с гениальным выскочкой, задиристым и энергичным молодым философом Мартином Хайдеггером. Примерно в то же время Вальтер Беньямин с душевным трепетом обозревает руины, в которые превратилась его семейная жизнь и надежды на карьеру художественного критика, готовясь вступить на путь, ведущий к окончательному краху и самоубийству.

Все эти вехи, по мнению немецкого философа и публициста Вольфрама Айленбергера, знаменуют завершение краткого золотого века немецкой мысли, пришедшегося на первое послевоенное десятилетие. Традиционная философия, основывающаяся на трудах Канта и Гете, к этому времени не то, чтобы исчерпала себя, но очевидно требует пересмотра и расширения. Эйнштейновская физика перевернула незыблемые до того ньютоновские постулаты о пространстве и времени. Дарвиновская теория эволюции опровергла представление об изначальной заданности и неизменности человеческой природы. Ну, и, наконец, недавно завершившаяся мировая война превратила в пепел и осколки все, что люди, как им казалось, надежно знали о собственной этике и морали. В этой зыбкой, изменчивой реальности потребность в новых идеях, способных не только объяснить мир, но и сдвинуть его с мертвой точки, задать новый вектор движения, становится поистине колоссальной — и вызывает к жизни четырех «магов» (или волхвов), величайших мыслителей своего времени: Эрнста Кассирера, Мартина Хайдеггера, Людвига Витгенштейна и Вальтера Беньямина. 

Книга Айленбергера — не история идей и не коллективная биография четырех главных действующих лиц этой блестящей эпохи, но скорее попытка совместить первое со вторым, щедро сдобрив все это концентрированным духом времени. Каждая глава (книга организована по хронологическому принципу) вмещает в себя и интеллектуальные искания героев, и ключевые события их жизней, и внешние обстоятельства, подталкивавшие каждого из «великой четверки» к тому или иному направлению мысли. Так, бесформенная, на глазах теряющая связность военная и послевоенная реальность побуждает Кассирера к рассуждению о форме и о значимости культуры как универсальной языковой системы. Сложный любовный четырехугольник, участником которого Беньямин становится в 1922 году, подталкивает его к философской и социологической интерпретации романа Гете «Избирательное сродство», описывающего схожую коллизию. 

Параллельно с этим Айленбергер пытается нащупать главную доминанту в характере каждого из своих героев. Людвиг Витгенштейн, гений с синдромом Аспергера, пытается выбраться из одиночного заточения своего могучего интеллекта за счет предельной, поистине сверхчеловеческой точности формулировок. Мятущийся, невротичный Вальтер Беньямин ищет смысл существования в созидательном диалоге с произведениями искусства, который, по его мысли, в равной мере творчески преображает и объект исследования, и его субъект. Самолюбивый Мартин Хайдеггер (пожалуй, к нему одному из всей четверки Вольфрам Айленбергер относится со скрытой антипатией) устремляется к самому базису, вслед за своим учителем Гуссерлем силясь определиться с фундаментальными первоосновами любой философии — с категориями бытия и существования. Ну, а сдержанный рационалист Эрнст Кассирер ищет порядок в хаосе, сводя все наблюдаемые объекты к подлежащим пониманию и толкованию символам. 

Несмотря на обилие сложных понятий и довольно пространных цитат, «Время магов» — книга предельно дружелюбная к читателю. Айленбергер не устанавливает сурового философского ценза на входе и в целом скорее показывает и объясняет суть происходившего в немецкой философии в 20-е годы ХХ века, чем принуждает читателя к самостоятельным изысканиям и напряженным ментальным усилиям. Не подменяя знакомства с текстами своих героев (или с более серьезными исследованиями, им посвященными), во «Времени магов» Айленбергер работает по принципу образцового популяризатора: стремится быть доходчивым, избегая при этом совсем уж вульгарных упрощений, и увлекает читателя предметом, не скрывая в то же время сложностей, сопряженных с его непосредственным постижением. Словом, в полной мере следует известной рекомендации Витгенштейна: «Все, что может быть сказано, должно быть сказано четко, а то, о чем нельзя сказать, следует обойти молчанием».

Антуан Компаньон. Лето с Монтенем. М.: Ad Marginem, 2021. Перевод С. Рындина

Небольшая книга Антуана Компаньона, литературоведа и специалиста по творчеству Мишеля де Монтеня, родилась из цикла его пятнадцатиминутных передач на радио, имевших целью познакомить неподготовленного слушателя с ключевыми идеями французского философа. И в этом качестве она может служить идеальным «введением в Монтеня» — или, если угодно, «Монтенем для начинающих». Превратив объемистый корпус «Опытов» самого обаятельного и человечного философа Ренессанса в лаконичную нарезку этических сентенций с развернутым комментарием, Компаньон сумел при этом не выплеснуть младенца вместе с водой и сохранить верность если не букве, то во всяком случае духу Монтеня. Каждый из выбранных автором фрагментов в должной мере репрезентативен и несет в себе отблеск фирменной монтеневской искренности, парадоксальности и вместе с тем мягкой иронии. 

Искренность — вообще одно из главных понятий для Монтеня, и Компаньон на примере конкретных высказываний философа демонстрирует, как в его системе ценностей она противостоит модным в XVI веке идеям «Государя» Макиавелли, ставившего эффективность заметно выше правды, а хитроумие возводившего в высшую добродетель. Разговор о готовности в споре признать правоту собеседника становится для Монтеня (а вслед за ним и для Компаньона) основой для размышлений о категориях учтивости и правилах коммуникации в целом. А весьма передовая убежденность Монтеня в нравственном превосходстве обитателей недавно открытого Нового Света над европейцами в подаче Компаньона обретает черты раннего антиколониализма. 

В предисловии к книге автор уверяет читателя, что при выборе фрагментов для комментария он полагался исключительно на волю случая, однако трудно не заподозрить его в некотором лукавстве. Практически каждый монтеневский пассаж, оказывающийся в фокусе внимания автора, поражает своей актуальностью и применимостью к нашим сегодняшним реалиям. Искренность, противопоставленная хитроумной эффективности, апеллирует к нашему повсеместному сегодняшнему страху быть обманутыми. Обсуждение принципов ведения полемики резонирует с нашим опытом коммуникации в социальных сетях и на других публичных площадках. А разговор о сомнительных преимуществах насильственного подчинения обитателей девственных земель «просвещенному» диктату Запада без зазора укладывается в современный постколониальный дискурс. 

Иными словами, очевидно, что нарезая и компонуя Монтеня именно таким способом, Антуан Компаньон, помимо прочего, думал и о злободневности полученного результата. Однако то, с какой легкостью ему удается набрать сорок фрагментов текста, написанного в XVI веке, с тем, чтобы у читателя XXI века они вызвали мгновенный эмоциональный отклик и безошибочное узнавание, многое сообщает нам о категории актуальности в целом — ну, и о вневременном гении Монтеня, конечно, тоже. 

Массимо Пильюччи. Счастливая жизнь: Руководство по стоицизму для современного человека. 53 урока ныне живущим. М.: Альпина Нон-фикшн, 2021. Перевод А. Ядыкина 

Книга Массимо Пильюччи могла бы с полным основанием претендовать на место рядом с другими книгами в сомнительном жанре «self help» или «личностный рост», если бы не одно важное «но»: в основе той премудрости, которую Пильюччи проповедует своим читателям, лежат идеи Поздней Стои и конкретно древнегреческого философа Эпиктета. Причем, что характерно, Пильюччи транслирует их практически без изменений — разве что слегка адаптирует некоторые принципы к современным реалиям. 

Бывший раб, в Древнем Риме ставший прославленным публичным мыслителем и оратором, Эпиктет, вслед за Сократом, избегал записывать свои мысли, поэтому его изречения дошли до нас в виде сборника, составленного одним из учеников философа Аррианом, и получившего название «Энхиридион, или Краткое руководство к нравственной жизни». Именно на этот труд по большей части и опирается Пильюччи, убедительно доказывая, что расхожее представление о стоиках как о суровых и не слишком приятных людях, начисто отринувших концепцию счастья, ни в малой мере не соответствует действительности. 

В основе философии стоицизма лежит представление о так называемой «дихотомии контроля» — разделении всех объектов в мире на те, которые доступны нашему влиянию (наши цели, наши ценности, наши суждения и т. д.), и те, над которыми мы не властны — к числу последних относятся наше тело, наш достаток, слава и прочие вещи, которые мы привыкли считать ключевыми в своей судьбе. Осознав и приняв этот факт, отказавшись от стремления управлять тем, что в принципе не относится к нашей юрисдикции, и сосредоточившись на том, на что наши полномочия распространяются, мы уже проделали половину пути к стоицизму (а значит, по Пильюччи, и к счастливой жизни). Вторая половина — освоение «четырех добродетелей» стоика: практической мудрости, позволяющей отличать благое от вредного, смелости, справедливости и умеренности.

Изложив основы стоического учения в первой части, во второй автор переходит к демонстрации их применимости к тем житейским ситуациям, в которых каждый из нас регулярно оказывается — на работе, в семье или просто во время прогулки по городу. Сюрприз! — оказывается, что сместив акцент с целей, достижение которых зависит от нас лишь отчасти, на действия, к этим целям ведущие, и размышление о том, какой путь окажется наилучшим (а именно в этом и состоит суть стоицизма), мы в самом деле можем сделать свою жизнь более осмысленной и, пользуясь терминологией Эпиктета, «благой». Ну, и наконец в третьей часть книги автор честно показывает, какие модификации ему пришлось внести в изначальное учение стоиков, чтобы сделать его более понятным и близким современному человеку.

Проще всего будет признать, что идея связать принципы стоиков с несложными и, в общем, самоочевидными ценностями, транслируемыми в том числе поп-психологами, лайф-коучами и прочими медийными торговцами счастьем, — не более, чем ловкий маркетинговый прием, позволяющий немного повысить вес произносимых банальностей. Но это будет не вполне справедливо: при всей своей рыночной ориентированности Массимо Пильюччи в самом деле стоит на плечах гигантов древности, а его книга — редкий пример подлинно живого античного наследия. Да, оно трансформировалось и переосмыслилось, но осталось узнаваемым, а главное, сохранило способность увлекать, убеждать и дарить надежду, то есть делать именно то, ради чего оно в свое время создавалось. И скорее всего такой поворот пришелся бы Эпиктету и его единомышленникам весьма по душе.