Августовский конфликт 2008 года не был неизбежным. Если бы не безответственное, аморальное, преступное поведение Саакашвили и его приспешников, никакой войны не было бы. Конечно, тогда в Грузии была высокая степень напряженности, но она возникла не в 2008-м, а еще в 1991-м году. Корень проблем — в 1990-х. Десять лет назад правительство Грузии лишь дало зеленый свет агрессии.
Когда я был президентом, мы поначалу ладили с Саакашвили. Он говорил, что рассчитывает на дружбу и восстановление отношений, но потом резко ушел со связи. Думаю, это была выработанная линия. К тому времени он уже провел полномасштабные консультации со своими покровителями из США.
У нас не было цели разгромить Грузию или казнить Саакашвили. Поэтому мы не стали вводить танки в Тбилиси после того, как выбили грузинские войска из Цхинвала. Это дало нам возможность успокоить ситуацию в регионе, а также выйти на достаточно спокойные отношения с ЕС.
Признание Россией независимости Абхазии и Южной Осетии после военной кампании по «принуждению Грузии к миру» было для меня единственно возможным шагом для поддержания мира в регионе. Если бы там сохранилась подвешенная ситуация, то продолжались бы провокации, в том числе против россиян. А когда есть договоры между государствами, все понимают, что дороже связываться с Российской Федерацией, чем проводить в жизнь какие-то утопические идеи.
С учетом того, что во главе Грузии в тот период стоял такой несбалансированный в психическом смысле человек, как Михаил Саакашвили, другого варианта просто не было. Карьера Саакашвили в самой Грузии, по всей вероятности, завершена, что очень хорошо для страны. С новым руководством Грузии мы готовы выстраивать отношения.
Главный итог августа 2008 года — Россия получила мир. Но решение о принятии Грузии в НАТО — это очередная угроза миру. Это может спровоцировать новый страшный конфликт.
Полная версия интервью опубликована в газете «Коммерсант».
Фото в анонсе: Сергей Бобылев / ТАСС / Scanpix / LETA