истории

Бесконечный карнавал — из заседания в заседание Любовь Соболь вернулась в процесс по «квартирному делу». И сразу же заставила полицейских оправдываться. Репортаж Кристины Сафоновой

Источник: Meduza

В Перовском районном суде Москвы продолжается рассмотрение «квартирного дела» Любови Соболь. На первом заседании Соболь удалили до конца процесса из-за того, что она снимала себя и потерпевших на камеру и отказывалась ее выключить. Но уже на следующем заседании 12 апреля соратница Алексея Навального вернулась в зал суда. О том, что еще произошло в ходе процесса, рассказывает спецкор «Медузы» Кристина Сафонова.

«Это адвокат по назначению, мы с ней познакомились в лифте», — говорит Любовь Соболь о женщине, занявшей в зале суда место между ней и адвокатом Владимиром Ворониным.

— Представьтесь, пожалуйста, — просят журналисты нового адвоката.

— Суд все огласит позже, — отвечает женщина, видимо, не привыкшая к вниманию журналистов.

Вместо нее говорит Соболь: «Татьяна Яковлевна Боженова». Седьмого апреля домашний арест оппозиционерки по «санитарному делу» отменили — и никаких юридических ограничений на общение с журналистами больше нет.

«Я планирую отказаться от адвоката по назначению», — рассказывает Соболь. И добавляет, что уже заключила новый договор с адвокатом Ворониным, от которого отказалась на прошлом заседании.

— Почему решили вернуть Воронина? — интересуются журналисты.

— Потому что я полностью доверяю Владимиру Воронину и хочу, чтобы он представлял мои интересы.

— Почему тогда отказались от него в прошлый раз?

— Потому что в этом цирке участвовать в прошлый понедельник как-то совсем не хотелось.

— А теперь хочется?

— Ну, теперь не хочется, но я понимаю, что меня осудят.

Заседание начинается, и Соболь повторяет судье Инне Шилободиной то, что уже рассказала журналистам: она намерена отказаться от адвоката по назначению. А когда судья удаляется в совещательную комнату на решение этого вопроса, соратница Навального продолжает общение с прессой.

— Вас вернули в процесс? — спрашивают журналисты, помня, как на прошлом заседании Соболь удалили из зала до окончания прений.

— Сейчас будем выяснять. Это решение кота Шредингера — удалили или нет, — говорит она.

И после затянувшейся паузы добавляет: «Если меня снова удалят, это будет забавная ситуация. Потому что дело о проникновении в квартиру [сотрудника ФСБ Константина] Кудрявцева. А в зале нет ни меня, ни Кудрявцева».

— Вы планируете подавать ходатайство о съемке? — задают новый вопрос журналисты.

— Ходатайство пока не планирую, — отвечает Соболь. И после паузы добавляет с улыбкой: «А снимать — не знаю, как пойдет».

«Я самоустранилась»

Судья Инна Шилободина не соглашается с решением Соболь отказаться от адвоката по назначению. Но соратница Навального повторяет ходатайство, а заодно решает прояснить свое положение в этом процессе.

— Я не совсем поняла, — говорит Соболь. — Я удалена из зала суда или нет? Если вы это решение [об удалении из зала] отменили, то почему вы это не проговорили? А если не отменяли решение, то почему слушаете мои ходатайства?

— Вас вернули в зал на прошлом заседании, — напоминает судья Шилободина о том, как в конце первого заседания Соболь внезапно и без объяснения причины разрешили снова занять место рядом с адвокатом Ворониным.

— Мне непонятно, как это было сделано? Когда? — напирает Соболь.

— Суду вопросы не задают, — не в первый раз за этот процесс говорит ей судья. — Присядьте, пожалуйста.

Но Соболь не садится и продолжает говорить, что ей непонятен ее статус в этом процессе, а от адвоката по назначению она имеет полное право отказаться. Судья Шилободина с ней в очередной раз не соглашается.

К спору подключается сама Татьяна Боженова. Адвокат настаивает, что в сложившейся ситуации должна «самоустраниться», и медленно собирает свои вещи. Какое-то время судья молча смотрит на адвоката, а затем просит ее занять свое место.

— Я не имею права защищать человека, который возражает против того, чтобы я его защищала. Я самоустраняюсь, — возражает Боженова.

— Садитесь, пожалуйста, — повторяет судья.

Боженова еще раз отмечает, что не может представлять интересы Соболь, и предлагает компромиссный вариант — она останется в зале, но займет место рядом со слушателями, а не с подсудимой. Судья не возражает, но замечает:

— Вы понимаете, что не можете покинуть зал, потому что суд вас не освобождал?

— Но я самоустранилась. У меня по закону нет права осуществлять ее защиту, — недоумевает адвокат. А сев рядом с журналистами, замечает, что с таким раньше в судах не сталкивалась.

Судья Шилободина на ее слова не реагирует и решает вернуться к допросу свидетелей обвинения.

«Все, что происходит, никаким судом не является»

Первым в зал заходит мужчина в синей кофте и с большим серым рюкзаком за спиной. Это курьер Владислав Никифоров — по версии обвинения, Соболь проникла в квартиру Кудрявцева, «воспользовавшись доверчивостью» Никифорова.

В ответ на просьбу прокурора Константина Головизнина рассказать, что ему известно об уголовном деле, курьер замечает: «Мне надо телефон поднять. Я сейчас не помню, это декабрь был? Или вам конкретно называть? Время? Дату?»

Дальше показания он дает, почти неотрывно глядя в экран. «Следуя к лифту, я увидел девушку, особо значения этому не придал», — рассказывает Никифоров о 21 декабря 2020 года, когда он привез пиццу жене и теще Константина Кудрявцева, Ирине Кудрявцевой и Галине Субботиной.

Девушка, в которой он позднее узнал Любовь Соболь, по его словам, спросила, не идет ли он в квартиру № 38, а затем пожаловалась: «У меня семейные проблемы, муж не разрешает видеться с ребенком».

На этаж они поднялись вместе. Когда из тамбура вышла Галина Субботина, Соболь начала говорить, что ей нужно «поговорить с Константином», продолжает рассказ курьер.

«Она пыталась пройти в это пространство перед квартирой, проталкивалась туда, за руку, по-моему, схватила [Субботину]», — вспоминает Никифоров, только иногда поднимая глаза от телефона.

И добавляет, что решил побыстрее уйти, когда «какая-то возня началась».

— Видели ли вы, как я пыталась толкнуть потерпевшую? — интересуется у него Соболь.

— Протиснуться или толкнуть? — уточняет курьер.

— Толкнуть.

Подумав, Никифоров отвечает:

— Я думаю, вы хотели протиснуться [в дверной проем] и ее [Галину Субботину] проталкивали.

Соболь просит судью огласить показания, которые курьер дал во время очной ставки с ней. Судья Шилободина читает очень тихо, но все же удается расслышать вопрос следователя и ответ на него курьера:

— Вы видели, чтобы сидящая напротив вас Соболь пыталась толкнуть женщину в помещение квартиры?

— Нет, дверь была прикрыта.

Выслушав показания с очной ставки, Соболь спрашивает, видел ли курьер, как она заходила в дверь тамбура. Никифоров отвечает отрицательно.

«А видели, как я применяла насилие или угрожала?» — продолжает Соболь. Свидетель снова дает отрицательный ответ, но, замешкавшись, добавляет: «Тут смотря что… Схватили за руку…»

Прокурор Головизнин в свою очередь отмечает, что на допросе свидетель давал другие показания. По его просьбе судья тихо зачитывает и их: «Когда [Галина Субботина] стала заходить в дверь, ведущую в квартиру, девушка [Соболь] туда тоже пыталась протиснуться, отчего Галина Васильевна стала трепать коробки с пиццей. Я сказал ей, чтобы она была аккуратнее».

Курьер Никифоров в ответ на это говорит только, что «все происходило на лестничной клетке», дверь в квартиру он даже не видел, а в остальном ранее данные им показания верны. На это Соболь возмущенно замечает, что свидетель подтвердил в зале суда противоположные вещи.

— В допросе участвовал следователь. А во время очной ставки свидетель говорил, что не видел, чтобы я вталкивала Субботину, — замечает она.

— Когда я отдал продукты и ждал лифт, женщина [Галина Субботина] пыталась уйти в квартиру. Вы пытались за ней как-то протиснуться. А сделать это, не толкнув ее, невозможно, — объясняет курьер.

— Я протиснулась или не протиснулась? — напирает Соболь.

— Пытались протиснуться.

— Почему вы смотрите в телефон? — внезапно меняет тему соратница Навального.

— Я вспоминаю. А куда мне, на вас смотреть? — раздраженно отвечает Никифоров.

После этого прокурор Головизнин предлагает повторно допросить участкового Петра Тюлякова — на прошлом заседании он рассказал, что выезжал на вызов 21 декабря 2020 года, но не занес в объяснения Субботиной то, что, по ее словам, она физически пострадала от визита Соболь. Полицейский объяснил это просто: «Может, упустил».

Свое предложение прокурор объясняет коротко — «чтобы не нарушать право на защиту» Соболь, которой тогда в зале не было. «Оно уже нарушено», — замечает адвокат Воронин.

А Соболь признается, что не понимает, что происходило на прошлом заседании. «Меня то удалили из суда, то вернули. Я отказалась от услуг адвоката, но судья решила допрашивать свидетеля. А сейчас, как я понимаю, суд пытается исправить свои ошибки! Я считаю, что все, что происходит, никаким судом не является. Это бесконечный карнавал из заседания в заседание!» — эмоционально говорит она.

И заявляет судье Шилободиной отвод. Адвокат Воронин с ней соглашается. В суде, по его словам, творится «безумный хаос».

— Защитник Боженова, вы хотите сказать что-то? — обращается судья к сидящей на скамье для слушателей адвокату по назначению.

— Я не участвую в судебном заседании, — напоминает Боженова.

— С господином Ворониным и гражданкой Соболь мы не согласны, — хором произносят Галина Субботина и Ирина Кудрявцева.

— Повторный допрос направлен на предотвращение нарушения права на защиту Любовь Соболь, — настаивает прокурор Головизнин. И также возражает против отвода судье.

Когда Шилободина уходит в совещательную комнату, чтобы принять решение по ходатайству об отводе, адвокат Боженова спешно покидает зал.

— А где ваш муж вообще находится? Когда вы в последний раз общались? — спрашивает в ожидании судьи Соболь у Кудрявцевой, которая на прошлом заседании рассказала, что сейчас разводится с сотрудником ФСБ.

И, не получив ответа, добавляет: «Если не знаете, где ваш муж находится, вы не хотите заявление о розыске подать?» Кудрявцева продолжает молчать.

«Аккуратно взял Любовь Соболь под ручку и сопроводил ее в автобус»

Судья Инна Шилободина отказывает в отводе самой себя. И переходит к повторному допросу Тюлякова. Как и на прошлом заседании, главным вопросом защиты к участковому остается: рассказывала ли ему Субботина 21 декабря о том, что ей причинили какой-либо физический вред. 

— Правильно ли я понимаю, что она там [во время вызова] говорила, что ей не причинен физический и материальный вред? — спрашивает Соболь.

— Возможно, — негромко отвечает Тюляков.

— Каким образом вы поменяли свои показания? Через месяц вы говорили уже другое! — замечает Соболь. 

Тюляков еще тише предполагает, что, вероятно, это обстоятельство «позже выяснилось». 

Но прокурор Головизнин его перебивает и напоминает, что текст объяснения Субботиной, которое она давала приехавшему на вызов участковому, не исследовался в судебном заседании. К тому же он не может быть доказательством по делу, отмечает прокурор. 

— Что это значит? — недоумевает Соболь. — Мне инкриминируют вторую часть [статьи 139 УК]. Надо выяснить, было это насилие или не было. Сейчас я в документах вижу только про испуг. Испуг не подпадает [под эту часть статьи]. 

Однако судья Шилободина встает на сторону прокурора. И вслед за Тюляковым в зал для допроса по очереди заходят еще трое сотрудников полиции.  

Начальник Тюлякова, Кирилл Коробков — широкоплечий высокий мужчина с короткими черными волосами — рассказывает, что от участкового узнал о «незаконном проникновении [в квартиру] с применением насилия». А вскоре и сам прибыл на место для задержания Соболь. По его словам, он несколько раз просил Соболь проехать с ним в отдел полиции, но та отказывалась. «Репортеры начали на нас со спины подходить, — рассказывает Коробков о том вечере, будто описывая боевые действия. — Я взял аккуратно Любовь Соболь под ручку и сопроводил ее в автобус [автозак]». 

— Вы уж определитесь: или 19.3, или под ручку, — едко замечает Соболь. 

— Ну, вы не подчинились требованиям. 

В ответ Соболь пытается выяснить у полицейского, знакома ли ему упомянутая статья Кодекса. Но ее попытки прерывает прокурор Головизнин, отмечая, что это не относится к рассматриваемому делу. 

— Вы говорите, что сразу сообщили, что было применение насилия. Кто сообщил? — продолжает задавать вопросы Соболь. 

— Тюляков, — не задумываясь отвечает Коробков. Однако пояснить, почему это не зафиксировано ни в одном документе, затрудняется и напоминает, что сам занимался составлением административного протокола.

Следующего свидетеля обвинения — сотрудника постовой службы по имени Александр (его фамилию журналистам расслышать не удалось) она спрашивает прямо: «Вы что-то о произошедшем в квартире знали?» А получив отрицательный ответ, удивляется: «А зачем вы сюда пришли вообще? Мы что, будем всех полицейских выслушивать?»

Прокурор Головизнин возражает: находившийся с четырех вечера у дома Кудрявцева сотрудник может подтвердить, что Соболь сидела в машине каршеринга. «А это что теперь, преступление?» — интересуется она. И следом обращается к свидетелю: 

— И что я делала в машине?

— Вели трансляцию. 

— А откуда вы знаете, что это я?

— А потому что я даже ее посмотрел!

Во время допроса очередного свидетеля — участкового Андрея Каурова — защита, к своему удивлению, выясняет, что 21 декабря объяснения у потерпевших брали дважды. И второй раз — именно Кауров. Правда, вспомнить фамилии Субботиной и Кудрявцевой, участковый затрудняется и называет их просто: «женщина» и «ее дочь». 

— Они здесь находятся? — уточняет у Каурова прокурор. 

— Да, да. 

— Вот здесь? — спрашивает тут же Головизнин, указывая рукой на сидящих рядом с ним потерпевших. Кауров вновь кивает.

По его словам, во время второго опроса Субботина и рассказала, про «настырную» женщину, которая ее «схватила за руку», «толкнула» и «забежала в квартиру. И при этом снимала все происходящее на телефон». 

— Вы такую интересную историю рассказали. Вы же по документам вообще Субботину не опрашивали. Откуда вы это знаете? — спрашивает у него Соболь.

А когда участковый говорит, что не понимает ее, продолжает: «Опрос проводил ваш коллега. Что за историю вы нам рассказываете? Почему вы тогда это не зафиксировали? Почему потерпевших опрашивали дважды? У вас был какой-то рапорт по этому поводу или объяснения письменные?»

— Были, — растерянно отвечает Кауров. 

Соболь продолжает интересоваться, почему тогда эти документы не предоставили суду, но прокурор Головизнин ее перебивает и просит не вводить в заблуждение свидетеля. Выяснить наверняка, с кем именно общался Кауров, участникам процесса так и не удается. Сам он сначала признается: «Может, я путаю что-то», — а затем добавляет, что передал взятые им объяснения в дежурную часть. 

Последний свидетель обвинения — сотрудница полиции по фамилии Елизарова — в суд не пришла. А потому прокурор Головизнин решает совсем отказаться от ее допроса и предлагает перейти к исследованию письменных доказательств. Судья не возражает и тихим голосом, который заглушает гул проезжающих за открытым окном машин, зачитывает многочисленные протоколы и заключения экспертов. Когда Шилободина доходит до справки о квартире № 38, Любовь Соболь ее перебивает.

— Почему мы это зачитываем, если даже, по версии Субботиной, я в квартиру № 38 не вторгалась? — не понимает она. 

— Суду вопросы не задают, — негромко замечает прокурор. 

— В последнем слове вы можете сказать обо всем, с чем не согласны, — говорит на это судья.

Но Соболь продолжает спор. «Все у вас?» — через какое-то время интересуется Шилободина. И продолжает: «Лист дела номер 82…»

Чтение затягивается на несколько часов. Все это время Любовь Соболь смотрит в телефон, адвокат Воронин и прокурор Головизнин что-то пишут в блокнотах, Ирина Кудрявцева рисует. С интересом за судьей наблюдает только Галина Субботина. 

«Субботина открывает тамбурную дверь. [Камера] приближается к ней, потерпевшая прижимает к телу коробки, — зачитывает судья Шилободина описание одной из видеозаписей. — [За кадром звучит] голос, похожий на Соболь: „Дайте мне поговорить с Константином“. Потерпевшая: „Я сейчас милицию вызову“. Соболь: „Вызывайте, я тоже вызову. Почему вы не даете мне поговорить с Константином?“ Мужчина [курьер Никифоров]: „Осторожно, пицца сложится, будет некрасивая“». 

Когда судья заканчивает, это и другие видео (со стрима Соболь от дома Кудрявцева и с камеры на подъезд) запускают на компьютере. Экран маленький, а голоса на видео почти не слышно, поэтому за происходящим уследить получается только у сидящих вплотную к компьютеру судьи, прокурора и потерпевшей Субботиной. 

В шесть вечера Соболь прерывает просмотр.

— «Увлекательные» видео, очень «важные» для рассматриваемого дела, — говорит она. — Но я в восемь часов должна быть дома, на другом конце Москвы, иначе мне могут изменить меру пресечения по другому уголовному делу. 

— У вас есть решение суда [о мере пресечения]? — интересуется Шилободина. 

— Оно пока не получено, — объясняет Соболь. И добавляет, что готова предоставить фотографии резолютивной части этого решения. 

— Возражения есть? — обращается теперь к остальным участникам судья. 

— Возражений нет. Если надо, значит, надо, — бодро говорит Галина Субботина.

Прокурор же предлагает сделать перерыв, чтобы убедиться, что Соболь не обманывает суд. Когда он скрывается в коридоре, чтобы позвонить, Соболь быстро собирает вещи и уезжает домой. Однако ее исчезновения участники процесса как будто не замечают. 

— Выяснили? — только и спрашивает у вернувшегося в зал прокурора судья Шилободина. 

— Ваша честь, нет оснований не доверять! — отвечает Головизнин. Рассмотрение дела назначают уже на следующее утро. На уход Любови Соболь ни судья, ни прокурор так и не обращают внимания.