истории

«Родные» — фильм по сценарию Крыжовникова с Буруновым и Монеточкой Портрет всей России на примере одной семьи, который не получился

Источник: Meduza

В прокат вышли «Родные» — комедия режиссера Ильи Аксенова («Мир! Дружба! Жвачка!») по сценарию Жоры Крыжовникова и Алексея Казакова. Отец семейства (Сергей Бурунов) решает отправиться вместе с родными на Грушинский фестиваль, чтобы исполнить давнюю мечту — спеть там свою песню про оладушки. Вместе с ним отправляются жена (Ирина Пегова), двое сыновей (Семен Трескунов и Никита Павленко), невестка (Катерина Беккер) и дочка (Лиза Монеточка). И хотя повод у этого путешествия, как выясняется, не самый веселый, авторы сделали из этой истории комедию с шутками про Крым, антисемитизм и любовь к Родине. Кинокритик «Медузы» Антон Долин рассказывает, почему эта комедия ему не понравилась.

Осторожно! В этом тексте есть спойлеры к фильму «Родные». Если для вас это неприемлемо, вернитесь к нему после просмотра фильма.

Начну с главного: мне не понравились «Родные». При этом фильм меня задел, раздражил, взволновал, не дал о себе забыть. С отечественными комедиями, да еще и с претензией на мейнстримность, такого прежде не случалось. 

В этом мало удивительного, ведь «Родные» сделаны Жорой Крыжовниковым и его постоянным соавтором Алексеем Казаковым. Они единственные в России снимают массовое авторское кино, в которое осознанно заложен провокативный заряд. В «Родных» эхом отозвались их важнейшие картины. Как в «Горько», в центре — трагикомический конфликт поколений внутри одной семьи. Как в «Горько-2», их объединяет смерть главы семейства (там она была выдуманной, здесь ее угроза вполне реальна). Как в «Звоните Ди Каприо», главный герой на краю небытия переосмысляет свою жизнь. Как в «Самом лучшем дне», всеобщий разлад нивелируется в песне. Как во «Льде-2», кино делает вид, что является комедией, тогда как центральная интрига наполнена неподдельным трагизмом — это позволяет переплавить смешное в мелодраматическое. 

Здесь же первый камень преткновения. Режиссером фильма значится Илья Аксенов (он делал комедию «Квнщики» и сериал «Мир! Дружба! Жвачка!»), который в процессе работы будто бы стал невидимкой. Он не комментирует фильм, слышно и видно только сценаристов и продюсеров Крыжовникова с Казаковым, чей стиль узнается в сюжете, конфликте, системе персонажей. При этом в фильме будто приглушена и плохо узнаваема их размашистая, ироничная и китчевая манера. Будто Крыжовников и Казаков собирались сделать картину одновременно авторскую и продюсерскую, а оказались между двух стульев; передать стиль по наследству не получилось (что отражено и в интриге «Родных», решающей проблему наследования). Например, «Родные», мягко говоря, не слишком смешной фильм. И это притом что в центральной роли — один из лучших комедийных артистов страны, Сергей Бурунов. 

Предполагалось, что гэги и шутки смягчат жесткие обстоятельства, в которые попал герой — простой мужик средних лет, глава семейства, однажды обнаруживший у себя неизлечимое заболевание и решивший напоследок исполнить давнюю глупую мечту: спеть на Грушинском фестивале когда-то написанную им песню. 

Уже в первично заданной системе координат читается не комедия, а драма, полная натужных (хоть по-человечески понятных) попыток скрасить положение смехом или улыбкой. Однако любая драма строится на эмпатии. Проблема в том, что симпатизировать герою Бурунова крайне сложно. Он инфантилен, деспотичен, тиранит взрослых детей и терпеливую жену, хамит окружающим. Встретив такого человека на курорте в Сочи или Турции, вы постарались бы отсесть подальше. 

Остается посочувствовать и другим членам семьи и жертвам папаши. Сложнее всего Бобу, старшему сыну (Никита Павленко), который пытается подражать Даниле Багрову, но абсолютно лишен своего взгляда на мир и заимствует родительский. Зато младший Саня (Семен Трескунов) — убежденный западник, талантливый айтишник, любящий сын. Он собирается вот-вот эмигрировать в Канаду вместе с девушкой Соней (Катерина Беккер). Есть еще меньшая дочь, начинающая и пока неудачливая поп-звезда Настя (дебютная роль Лизы Монеточки), и архетипическая мать семейства (Ирина Пегова) — ворчливая, но бесконечно добрая, всепрощающая, готовая отварить пельменей своим чадам буквально в любой момент. Идея проста и ясна: собрать всю Россию в одной семье, а потом отправить ее в путешествие по стране. Скрестить набор универсальных типажей с узнаваемыми пейзажами — и убогими, и прекрасными, в любом случае родными. 

Тем не менее центром и сердцем путешествия предлагается считать именно отца, архетипическую фигуру. Он не отказывается от своей тирании и манипуляций до самого конца. Подразумевается, что его положение делает подобное поведение простительным и заставляет других персонажей, а заодно зрителей, его простить и понять. Слоганом «Родных» можно назначить старую русскую поговорку «Полюбите нас черненькими». В основе этой в высшей степени патриархальной картины — до боли знакомая формула: «С батей сложно, но кто, если не батя?» Подставьте вместо «бати» любого другого тирана — и получите родной стокгольмский синдром. Он же — безоговорочная любовь к родным, он же — патриотизм в нынешнем российском понимании. 

Такой подход экстраполируется и на другие ситуации. Например, семья навещает дедушку (отличная роль Сергея Шакурова), которого внуки никогда не видели. Когда-то тот порвал отношения с сыном, его семьей не интересовался да и не спешит восстанавливать связь. Зато — орел, а не мужик. Служил в ГРУ, а может, до сих пор служит, грудь в орденах. А как пьет! А как шутит! А как поет! А как танцует! На фоне этого его самодовольный эгоизм и безразличие к собственной семье как бы перестают быть важными или интересными. 

«Это наша Родина, сынок». Еще один идеальный слоган для «Родных». Вот отец привозит близких к подъезду, в котором вырос. Из подъезда пахнет — ну, сами понимаете как. Но для него это запах детства, и остальные, силясь не зажимать носы, тоже замирают в растроганной семейной фотографии. Казаков, Крыжовников и Аксенов не кормят публику сладкой ложью и не предлагают рекламную картинку, но призывают к немотивированной растроганности и любви. Точнее, принуждают при помощи открыто спекулятивного приема — страшного диагноза главного героя. На смертном одре что угодно простишь, ведь так? 

Вплоть до совсем неприятного. Авторы осмеливаются нарушить многолетнее табу на некоторые темы. Например, кудрявая Соня явно не нравится будущим свекру со свекровью. Отпускать с ней своего Саню в далекую Канаду они не хотят — лучше открыли бы всей семьей коллекторское бюро, это куда надежнее IT-сектора. В какой-то момент даже прозвучит ключевое слово «антисемитизм». Ясное дело, потом семья повинится перед Соней и примет ее. Но осадочек останется. Соня — девушка хорошая, и все равно они «евреев как-то не очень» (не случайно же появляется постер с «Братом»). Понятно, что создатели фильма не солидарны с его простодушными героями. Но от разрешения ключевого конфликта отца с сыном чужачку Соню все ж отстраняют. А в семью ее возьмут после того, как она единственная раскусит мошенника-инвалида (Павел Ворожцов), который бросился под машину и сымитировал травму. Неродная, зато шибко умная, потому и ценят. 

Воспеваемые в фильме единение и родственность с каждым кадром все менее убедительны. Конечно, когда близкий человек при смерти, поневоле забудешь о любых противоречиях. А если бы все оставались живы-здоровы? Конструкция расползается на глазах, и все больше кажется, что в одну машину эти ужасно разные и трудные друг для друга люди сели исключительно по прихоти сценаристов. 

Особенно эта внутренняя противоречивость слышна в музыке, у Крыжовникова всегда играющей роль ключа к фильму. Отец мечтает спеть на Грушинском фестивале песню собственного сочинения про оладушки; кроме семьи, никто никогда ее не слышал. Фальшь ощущается в самой этой идее. Откуда у сытого и довольного всем обывателя эта интеллигентская романтическая мечта? Почему Грушинский фестиваль — прибежище инженеров и поэтов (а также графоманов)? Почему не шоу «Голос» или фестиваль песни в Юрмале? 

В «Горько» музыкальный контрапункт работал идеально на конфликте «Натали» Григория Лепса с песней из диснеевской «Русалочки». В «Родных» не работает вообще. Не может человек, выросший на Грушинском фестивале, знать наизусть «Ласковый май» и песню про тополиный пух. Совсем непонятно, что в такой семье делает Монеточка — персонаж Насти, конечно, не просто сыгран певицей, а являет собой развернутую пародию на нее саму. Монеточка, «Белые розы» и традиция Городницкого или Окуджавы плохо совместимы. Знаменательно, что живым символом Грушинского фестиваля в фильме назначают Олега Митяева, до дрожи задушевного поп-амбассадора авторской песни. 

Лучшим ходом было бы обойтись без песни про оладушки вовсе, оставив ее хичкоковским макгаффином. К сожалению, в фильме она прозвучит, даже станет его кульминацией. Надо думать, на нынешнем Грушинском фестивале регулярно звучат песни гораздо слабее этой. Но дело не в оценке художественного качества, а в стилевой чужеродности. Написал-то ее Игорь Матвиенко, и органичнее всего представить «Оладушки» в исполнении Николая Расторгуева и «Любэ». К интеллигенции и авторской песне этот продюсерский и заказной (в прямом смысле) хит отношения иметь не может. Из-за этого самый, по замыслу, трогательный момент фильма не вызывает ничего, кроме неловкости. 

Здесь трудно отличить искренность от пародии, драму — от комедии, а сентиментальность — от издевки. Как в песенке, которую Настя-Монеточка пытается спеть Андрею Григорьеву-Аполлонову, «рыжему Иванушке», и которую тот справедливо бракует — ему-то, музыканту, ясно, что ничего общего между ним и Монеточкой быть не может. А вот слова песни: «Мама ушла бомжевать в шалаш, папа из сейфа достал калаш, он говорит, что Крым не наш, я говорю, что наш…» Возможно, это самое политическое высказывание в фильме, который боится и избегает политики. Но все в этом куплете лукаво перепутано. Маловероятно, что такой отец поехал бы петь задушевную песню на Грушинский фестиваль. А вот достать из сейфа калаш мог бы. И уж точно с радостью встал бы с этим калашом в ряды «крымнашистов». 

«Родные» — не портрет единой в своих противоречиях России, где мы все живем, как, судя по всему, задумывалось. Это душещипательная песнь во славу ядерного электората нынешней власти: агрессивных мужиков и их покорных жен, любящих шансон и попсу, залипающих в телешоу эфирных каналов, открывающих коллекторские бюро и не доверяющих гнилой загранице. Людей, для которых нет ценности дороже, чем аромат родного подъезда. Заслуживают ли они, чтобы им посвятили такое кино — трогательное и по-своему талантливое? Никаких сомнений. Пусть только не обманываются те, у кого чуть-чуть другие ценности и приоритеты: они этим родным — навек чужие. Холодной зимой 2021 года, после митингов 23 и 31 января, это ощущается особенно остро.