истории

Абсурд в полицейском участке «Человек из Подольска» — фильм об обычном человеке, который не может понять, за что его задержали. В главной роли — фронтмен OQJAV

Источник: Meduza

«Человек из Подольска» — дебютный фильм театрального режиссера и актера Семена Серзина (как актера мы скоро увидим его в главной роли в «Петровых в гриппе»). Это экранизация известной одноименной пьесы Дмитрия Данилова. Главный герой — совершенно обычный житель Подольска (его играет Вадик Королев из группы OQJAV), который внезапно попадает в полицейский участок и никак не может понять, за что. Полицейские не только его не отпускают, но еще и пытаются взломать его сознание. Кинокритик «Медузы» Антон Долин рассказывает об одном из самых интересных участников «Кинотавра»-2020.

Николай — обычный человек. Работает за копейки редактором в муниципальном листке «Голос ЮАО», живет с мамой в Подольске, с женой развелся, девушка тоже бросила. В свободное время играет индастриал в группе Liquid Mother. Однажды Николая задержали полицейские и привели для оформления в участок. За что? Он сам не понял, хотя почти не удивился — в России такое может случиться с каждым. А дальше началось то невероятное действо, которое театралы знают под названием «Человек из Подольска» и которое с подачи режиссера Семена Серзина теперь стало превосходным фильмом. 

Тем, кто хоть чуть-чуть интересуется новой драмой, не надо рассказывать, что такое «Человек из Подольска» и кто такой его автор Дмитрий Данилов, отличный современный драматург и лауреат «Золотой маски» именно за этот текст. Однако у кино иная аудитория, чем у театра, и большинство зрителей вряд ли будет знакомо с первоисточником. Это, возможно, и неплохо. Знатоки неизбежно будут сличать фильм с пьесой Данилова, в которой изобразительный ряд отдан на откуп воображению, и с ее театральными интерпретациями, обычно скупыми, минималистскими и предельно условными. А для неофитов «Человек из Подольска» родится здесь и таким — сочетающим в бредовом и чарующем контрапункте леденяще узнаваемые декорации полицейского отделения с кафкианским абсурдом весьма изысканных, хоть иногда и выпадающих в заумную неразбериху диалогов. 

Без Кафки никак, ведь основной нерв фильма повторяет ситуацию «Процесса». Человек арестован. Он не знает за собой никакой вины и искренне пытается выяснить, что натворил, а ему невозмутимо отвечают, что сначала надо провести допрос и тогда выяснится, в чем его обвиняют. Как известно, «Процесс» допускает две противоположные (но не взаимоисключающие) трактовки. Его читают как жуткую метафору тоталитарного государства, в котором априори виновен любой, и как философское исследование экзистенциальной вины, которую можно вменить каждому и с которой в конечном счете покорно смиряется герой. На том же дуализме построен «Человек из Подольска».

С одной стороны, это реализация страшного сна почти каждого гражданина России — оказаться среди ночи в полном одиночестве во власти полицейских. С другой же — портрет «человека без свойств», ведущего пустую и незначительную жизнь, которой он недоволен, хоть и давно сдался в попытках ее изменить. Шоковая терапия ареста и допроса должна показать это ему самому и заставить изменить траекторию жизни. Разумеется, чрезвычайно важна форма, в которую заключена эта неуютная и поучительная история, — мрачный и местами невероятно смешной абсурдистский бурлеск, заставляющий вспомнить Ионеско и Пинтера. 

Очевидный предшественник «Человека из Подольска» — «Изображая жертву» Кирилла Серебренникова, ставшая культовой картина по такой же прославленной современной пьесе, и вновь на криминальном материале с полицейскими (тогда еще милиционерами) в главных ролях. Продюсер Наталья Мокрицкая работала над обоими фильмами, и если первый из них по-настоящему запустил кинокарьеру Серебренникова, то второй заставит всех выучить имя Семена Серзина, 33-летнего театрального режиссера и актера, дебютирующего в качестве кинорежиссера.

Деятель «Этюд-театра» и создатель «Невидимого театра» для мейнстримной публики оставался в самом деле невидимым, хотя плодотворно управлялся и с современным, и с классическим материалом. Серзин номинировался на премии и, кстати, работал с тем же Серебренниковым: снимался в «Лете» и сыграл главную роль в еще не вышедших «Петровых в гриппе». Его «Человек из Подольска» — сильная, самобытная и цельная работа, которая, хоть и стоит на крепком фундаменте драматургии, обнаруживает очевидный талант постановщика. 

Метод, который применяют и Данилов в своей пьесе, и Серзин в фильме, напоминает о введенном Виктором Шкловским термине «остранение», когда автоматизм восприятия нарушается неочевидной деталью или способом описания реальности (ее, кстати, герои картины в полицейском протоколе уважительно пишут с заглавной буквы, «Реальность»). Полицейские — старший Михалыч (основательный Владимир Майзингер) и младший Палыч (глумливый Михаил Касапов), а потом присоединяющаяся к ним «госпожа капитан» Марина (ослепительно прекрасная Виктория Исакова) — сами соглашаются с тем, что им бы полагалось бить и пытать арестованного, запугивать его и подбрасывать наркотики.

Вместо этого они проводят изощренную операцию по взлому его сознания, как заправские психологи, обнажая бессмысленность бытия «человека из Подольска», — они называют это «выяснением личности», и за казенным языком открываются бездны. А из них слышится музыка Einstürzende Neubauten, звучат имена Владимира Сорокина и Джона Кейджа, манит «Черный квадрат» — именно таков культурный арсенал непривычных полицейских. На заднем плане выступает кордебалет дворников-гастарбайтеров под управлением артистичного дэпээсника (Евгений Сангаджиев) — одно из самых удачных дополнений к исходному материалу пьесы. 

По контрасту с утонченными инквизиторами в погонах подольский Йозеф К. — он же Николай Степанович Фролов 1985 года рождения — выглядит заведомо невыигрышно. Понятное дело, это относится не к великолепно сыгравшему лидеру группы OQJAV Вадику Королеву, а к его незадачливому герою. Тот не знает ни численности населения, ни года основания родного города, не в состоянии вспомнить вид из окна электрички, на которой ездит каждый день, или цвет стен в своем подъезде (а вы можете?).

По сути, пьеса и фильм ставят вопрос о том, кто он — среднестатистический человек из Подольска, с которым мы дышим одним воздухом. Или человек из Мытищ (оптимистичный персонаж Ильи Борисова), или из Строгино (он появляется в финале), да откуда угодно. Но заодно — и о том, чем Подольск хуже Амстердама; ведь тоже старинный город, есть на что посмотреть. Будь фильм абсолютно серьезен, можно было бы попробовать разглядеть в нем краеведчески-патриотический пафос, которому гражданина Фролова учат полицейские, но тут речь скорее о монументальном троллинге. Хотя и он вырастает в нечто большее.

Углубленный разговор о Подольске становится методом для проникновения в «личное дело», для вытаскивания человека из человека. Вопрошание Николая превращается в допрос самих себя о том, что такое вообще родина и какое мы к ней имеем отношение. А линчевский лабиринт полицейского отделения или загробные огни ночного Курского вокзала — как мы знаем со времен Венички Ерофеева, локации метафизической, — через клаустрофобию приводят нас к чувству свободы, которое способны подарить лишь хорошая литература и хорошее кино. Ну и конечно, стылый воздух Москвы, который ты вдыхаешь после выхода из полиции. Все, свободен.