истории

Лагерь, где сидели диссиденты Фрагмент книги о музее политических репрессий «Пермь-36». Его создали энтузиасты, а чиновники превратили в музей работников ГУЛАГа

Источник: Meduza

28 ноября в издательстве «Астер» выходит книга пермского журналиста Андрея Никитина о «Перми-36» — общественном музее истории политических репрессий. Он был создан энтузиастами на развалинах последнего в СССР лагеря для политзаключенных. Деньги на его развитие давал в том числе и регион, ему принадлежит большая часть имущества «Перми-36». В 2014 году пермское министерство культуры сменило руководство музея. Этому предшествовала кампания давления на основателей «Перми-36», в которой участвовали ветераны ФСИН и телеканал НТВ (он посвятил музею большой репортаж под названием «Пятая колонна»). Уже при новом руководстве на День космонавтики 2016 года «Пермь-36» выпустил заявление об эффективности «шарашек». В своей книге «Пермь-36: хроника новых репрессий» Андрей Никитин рассказывает, как происходила смена руководства музея. «Медуза» поговорила с журналистом и публикует отрывок его книги с небольшими сокращениями.

Андрей Никитин

журналист

Исправительно-трудовая колония № 36 появилась в деревне Кучино, недалеко от города Чусового Пермской области, после Великой Отечественной войны. Это была типичная гулаговская зона, каких много было тогда по всей стране. После 1953 года и последовавшего затем развенчания культа личности Сталина лагерь перепрофилировали в «красную зону» — тюрьму для бывших работников правоохранительных структур. А в начале 1970-х годов — в колонию строгого режима для политических заключенных, которая наравне с ИТК-35 и ИТК-37 вошла в так называемую пермскую «тройку лагерей».

В колонии № 36 содержались достаточно известные люди: Сергей Ковалев, Василь Стус, Владимир Буковский, Леонид Бородин, Натан Щаранский и другие.

В разгар перестройки, когда Михаил Горбачев в одном из интервью заявил, что в стране нет политических лагерей, «Пермь-36» срочно закрыли, а людей выпустили. Лагерь стал разрушаться, заборы сравняли с землей бульдозерами. 

Место это совершенно случайно обнаружил пермский историк Виктор Шмыров с группой общественников и «мемориальцев» — к тому моменту лагерь был практически разгромлен. Шмырову пришла в голову мысль сохранить это место как последний политический лагерь и единственное сохранившееся деревянное строение ГУЛАГа. 

Дальше была долгая и кропотливая работа по созданию мемориального музея истории политических репрессий — и его врастание в мировое музейное сообщество. Лагерь долго и тщательно восстанавливали, реставрировали — в том числе при поддержке российских и зарубежных грантов. Позже это использовалось против общественной организации, которая создавала музей, — ее объявили иностранным агентом. За консультациями при создании музея обращались к людям, которые там сидели, — тот же Сергей Адамович Ковалев приезжал сюда почти ежегодно. Были записаны многочисленные воспоминания политзаключенных, созданы экспозиции, которые передавали реальную атмосферу и внешний вид того, что здесь было раньше.

В 2012 году Музей был включен в проект Федеральной правительственной программы увековечения памяти жертв репрессий — наряду с объектами в Москве и Санкт-Петербурге. А потом пришло государство и все забрало. Собственно, об этом, последнем этапе жизни общественного музея «Пермь-36» моя книжка.

Уничтожение музея началось в 2013 году с закрытия международного гражданского форума «Пилорама», который проходил на его территории. Форум начинался как конкурс самодеятельной песни при участии Александра Городницкого и Юлия Кима, но вскоре перерос в достаточно глобальное и значимое для Пермского края действо. Там были сценическая, театральная, киношная и выставочная площадки, дискуссии политического характера и многое другое. И главное — форум не случайно называли «территорией свободы» — там можно было чувствовать себя свободным человеком в свободной стране. 

Практически с момента создания музея правительство Пермского края поддерживало его, в том числе финансово, и принимало участие в «Пилораме». Так было, пока руководителем края не стал Виктор Басаргин.

У пермских властей, после того как они подчинили музей министерству культуры, начались метания: то ли сделать из «Перми-36» музей репрессий с древних времен и до наших дней; то ли развивать музей, работая с бывшими лагерными охранниками и сталинистами. В итоге одни экспозиции убрали, другие заменили. Работы по ремонту и реставрации прекратились.

Сегодняшнее состояние памятника внушает серьезные опасения. Наняли новых экскурсоводов, разработанные и утвержденные для них рекомендации заменили. Сейчас история репрессий освещается так: об одних событиях вообще не рассказывается, о других — с точки зрения сотрудников лагеря. Больше нет той атмосферы музея, того духа. Остались только стены. 

К сожалению, моя книга очень своевременная — сегодня мы видим много неуклюжих, но вполне настойчивых попыток легализовать захват музея. Я скептически отношусь к ее художественным достоинствам, но в ней куча документов, которые наглядно демонстрируют, как и что происходило с «Пермью-36».

Происходящее сейчас в России вольно или невольно ассоциируется с тем, что было в 1930-е годы и позже. Чем меньше будут говорить о прошлом, тем труднее будет сопоставить его с настоящим. Поэтому наша задача — оставить максимальное количество следов, которые свидетельствуют как о дальних историях, так и об истории сегодняшней. 

Как разрушали «Пермь-36»

Отрывок из книги Андрея Никитина

Министр Игорь Гладнев раньше был актером Пермского театра драмы. Вроде бы неплохим актером. Но ведь не фокусником же. А теперь — следите за пальцами.

Чуть только Татьяна Курсина стала директором госучреждения, чуть только перевела в госучреждение почти все кадры из общественной организации, чуть только переписала на госучреждение аренду, министр культуры пригласил ее к себе и объявил, что отстраняет от должности.

Без объяснения причин. Типа — имею право. Новым директором была назначена Наталия Семакова, до этого занимавшая должность заместителя министра культуры. Еще до этого она окончила Пермский институт культуры, говорят, по искусству вокала.

Вслед за Курсиной один за другим начали уходить и другие кадры, работавшие с ней и Шмыровым. Кто-то уходил сам. Кого-то выдавливали.

Итак, 15 июля рано утром Курсина с несколькими сотрудниками, когда-то работавшими в общественной организации, потом в госучреждении, а сейчас нигде не работающими, отправилась в Кучино, чтобы оценить готовность музея к приему волонтеров. Они ежегодно приезжали на комплекс, выполняли хозяйственные работы и познавали непростую историю страны на фактическом материале.

Это было то время, когда сотрудники комплекса еще пропускали Курсину на территорию без билета. Узнавали, приветствовали, привставали со своих рабочих мест, когда появлялась. Она ведь всех их на работу принимала.

Едва бывшие очутились на территории в сопровождении коменданта комплекса, молоденькой девчонки в трениках, Курсина вдруг сделала стойку и бросилась к нескольким мужикам, стоящим поодаль и лениво ковыряющимся в земле. Рядом лежала «груда металла». Мужики-то, впрочем, были ни при чем. Они не знали, что разрушают артефакт и музейный экспонат. Как не знало, не подозревало об этом и их руководство, для которого бесценные музейные экспонаты, по-видимому, представлялись «железяками и деревяшками».

Курсина, как могла, популярно объяснила мужикам, чем это может грозить истории. Крепких слов не было, но работы прекратились. Сразу стало понятно, кто тут начальник. Пусть даже бывший.

В тот же день Виктор Шмыров, едва оклемавшийся после тяжелой операции на сердце, отправил письмо губернатору: «Сотрудники музея „Пермь-36“ и волонтеры тщательно перебрали весь этот „металлолом“, выяснили назначение всех предметов и большую их часть, предварительно атрибутировав, поместили в одно из хранилищ музея. Створки ворот и некоторые другие конструкции, не помещавшиеся из-за своих размеров ни в одно из хранилищ, были оставлены под открытым небом — мы собирались отреставрировать их и восстановить там, где они были в лагере».

На следующий день в соцсетях от имени нового пресс-секретаря госучреждения появилась запись о том, что никто ничего не пилил, что ворота были разрезаны прошлым руководством год назад и т. д., и т. п. Позже запись была удалена.