истории

«Наша версия о том, что Масляева говорит неправду, подтвердилась» Суд вернул дело главного бухгалтера «Седьмой студии» в прокуратуру. Что это может значить?

Источник: Meduza

Мосгорсуд 8 апреля изменил меру пресечения фигурантам дела «Седьмой студии» Кириллу Серебренникову, Софье Апфельбаум и Юрию Итину — с домашнего ареста на подписку о невыезде. 11 апреля Мещанский суд Москвы должен был вынести приговор бывшему бухгалтеру «Седьмой студии» Нине Масляевой — ее дело рассматривалось в особом порядке: именно она ранее признала вину в хищениях, заключила досудебное соглашение и дала показания против других фигурантов дела. Однако судья решила вернуть дело Масляевой в прокуратуру — из-за «нарушений в обвинительном заключении», а также в связи с нарушением права Масляевой на защиту. Адвокат директора РАМТа Софьи Апфельбаум Ирина Поверинова объяснила «Медузе», что поворот в деле Масляевой может значить для процесса ее подзащитной.

Решение суда по [бывшему бухгалтеру «Седьмой студии Нине] Масляевой для нашего дела мало что значит. Ее судьба идет в параллели с нами, она нас не касается, потому что она фантазерка, которая кому-то пообещала представить в суде определенную версию, за что ее выпустили из-под стражи. У нее было заключено досудебное соглашение: Масляева признала себя виновной и всех оговорила — но суд ей не поверил и отправил дело на доследование. Получается, что наша версия о том, что Масляева говорит неправду, подтвердилась.

Суд не поверил ей, потому что нечем было доказать ее больные фантазии. У суда и вариантов не было: пришел человек и говорит, что украл что-то, но ведь это же еще нужно подтвердить. Вину в хищении 133 миллионов рублей — эта сумма вменяется и нашим подзащитным, так как обвинение у нас общее — она не признала и говорит только о пяти миллионах. Чтобы подтвердить хищение 133 миллионов, ей нужно было объяснить, кто их украл, и куда потом эти деньги делись — придумать такое она не может, это все-таки не три копейки. Все это говорит о том, что она ничего не знает, а придумать такое невозможно. 

Также эти хищения не подтверждаются никакими документами из материалов дела. Следователи не посчитали ни зарплату, которую людям платили, ни обналиченные деньги — они просто засунули их все в кражу. А с чего это вдруг?

С первого дня мы говорили о том, что Масляева врет и что никаких хищений не было. Сейчас суд нас услышал, в том числе и потому, что свою позицию, которую мы заявляли еще в ходе предварительного следствия, мы подтвердили с помощью дополнительных документов, которые представили в большом количестве, видеоматериалов и показаний свидетелей.

Только 12 апреля в суде давал показания свидетель Олег Назаров [он был техническим директором «Седьмой студии»], который представил большое количество документов, доказывающих, что это был огромный проект, на который были истрачены большие деньги. А следствие утверждает, что из 214 миллионов выделенных государством денег 133 миллиона были похищены. Но что можно было провести на оставшиеся? Ничего.

В понедельник 15 апреля суд огласит постановление о назначении экспертизы. Послушав свидетелей и почитав материалы дела, судья стала понимать, что украденные, по версии обвинения 133 миллиона, никак в них не вписываются. И у суда возникла мысль все пересчитать. Сторона защиты считает, что экспертиза необходима, чтобы оценить спектакли по документации, которую мы представили, и по показаниям свидетелей и показать, что хищения, в которых обвиняют наших подзащитных, были просто невозможны.

Все это время мы пытались допросить максимальное число свидетелей, которые предоставили документы — и их удалось приобщить к делу — на основе которых в том числе будут проводиться экспертиза. Я бы предпочла вызвать еще какое-то количество свидетелей, можно было еще линейных продюсеров допросить, а также осветителей и звукорежиссеров, но суд посчитал, что для проведения экспертизы мы прослушали достаточно.

Когда судья вынесет постановление о проведении экспертизы, оно вступит в законную силу и отправится в установленные судом организации, которым будет поручено провести экспертизу. А потом эти организации начнут работу — сколько она продлится пока непонятно, возможно, мы вернемся к заседаниям уже через несколько недель.