истории

«Холодная война» Павла Павликовского: история любви в пору железного занавеса Новый фильм от автора «Иды», который уже можно объявить классикой

Источник: Meduza

На Каннском фестивале в конкурсной программе показали фильм Павла Павликовского «Холодная война». Это первая картина польского режиссера после «Иды», в 2015 году получившей «Оскар» как лучший фильм на иностранном языке. По мнению кинокритика Антона Долина, «Холодную войну» уже можно объявить классикой мирового кинематографа.

Английское выражение instant classic трудно перевести на русский, но смысл вполне ясен: произведение искусства только появилось на свет, а ты уже готов провозгласить его классикой на все времена. Такова «Холодная война» 60-летнего Павла Павликовского — живущего в Англии поляка-космополита, который успел снять фильмы и в России, и в Западной Европе, но мировую славу заслужил только после возвращения на историческую родину, с «оскароносной» «Идой». Редчайший случай: режиссер не уезжает снимать фильмы по всему миру после успеха в своей стране, а, наоборот, после ряда международных проектов оказывается дома и обретает славу. 

Конечно, instant classic — не всегда комплимент. Это значит, что в фильме недостаточно нового и неожиданного. Напротив, есть качества, позволяющие поставить его в канонический сложившийся ряд (в данном случае — военных и послевоенных love story о влюбленных, разлученных войной, начиная с «Касабланки»). Для таких картин всегда есть опасность стилизации и даже спекуляции. Пожалуй, лекарство одно: личная интонация, позволяющая связать узнаваемое ретро с сегодняшним днем, с биографией автора. В «Холодной войне» есть и это редкое качество. Финальный титр «Посвящается моим родителям» угадывается задолго до конца картины. 

Черно-белый квадрат изображения — здесь тот же формат экрана и тот же оператор Лукаш Зал, что в «Иде», — окно, через которое мы наблюдаем за чередой картин (фактически как в театральной пьесе) на протяжении 15 лет. Главные герои — Виктор (Томаш Кот) и Зула (Иоанна Кулиг, знакомая и по предыдущим картинам Павликовского). Он — художественный руководитель и дирижер фольклорного ансамбля, возникающего в послевоенной социалистической Польше в 1949 году. Она — девушка из соседней деревни, которая больше всего на свете любит песню «Сердце» из «Веселых ребят», но готова ради карьеры в большом городе исполнить пару-другую народных мелодий. Судьба сводит их случайно и не отпускает друг от друга до самого конца, невзирая на все попытки истории разлучить влюбленных. География будет меняться: Варшава, Берлин, Париж, Белград. Эпохи — тоже: от культа личности — к временному послаблению, от жестокого противостояния с Западом — к более-менее цивильному культурному диалогу. Сдержанный молчаливый Виктор, любитель умных книг и джазовой музыки, и импульсивная, но необразованная красавица Зула станут другими людьми. Но сила, притягивающая их друг к другу сквозь времена и пространства, не станет слабее. 

Журналистская логика требует сравнить «Холодную войну» с «Летом» Кирилла Серебренникова, не случайно же два фильма сошлись в конкурсе одного фестиваля. Действительно, здесь тоже любовь на фоне тоталитаризма, черно-белые картины минувшего, связавшая героев музыка. Но метод Павликовского и масштаб затронутого им материала заставляют, скорее, вспомнить «Белую ленту» Михаэля Ханеке, еще один ретрофильм, в котором не было ничего внешне новаторского или вызывающего, но каждый кадр говорил со зрителем как никто и ничто прежде. Самой же точной аналогией будет не кино, при всей чарующей кинематографичности «Холодной войны», а «Невыносимая легкость бытия» Милана Кундеры. Виктор и Зула — наследники Томаша и Терезы по прямой. Их случайная встреча, их общий финал поразительно схожи. 

Кажущаяся фрагментарность повествования в «Холодной войне» рождает удивительный контрапункт. Легко представить себе увесистый роман, страниц эдак на 600, на которых была бы рассказана история любви Виктора и Зулы, через все перипетии: работа на органы, бегство, предательство, новая встреча, прощение, еще одна измена, новое бегство, лагерь, свидание, опять встреча, опять расставание. Но фильм длится меньше полутора часов, он лаконичен донельзя и чаще стремится умолчать, чем рассказать. Такой сюжет легко мог бы выродиться в мелодраматическую «клюкву», как бы тщательно автор ни изучал материалы и источники. Из него бы вышел качественный мейнстримный сериал. Но он стал искусством благодаря одному решающему качеству Павликовского: сдержанности, никак не противоречащей страстности персонажей, а лишь усиливающей ее эффект.

Излишне говорить о том, насколько своевременной в Европе 2018 года оказывается картина о холодной войне — о вынужденном лицемерии, вмешательстве государства в личное пространство, необходимости выбрать лагерь. Однако Павликовский приглушает политическое звучание своей картины: холодную войну здесь ведут не только СССР с Западом, но и мужчина с женщиной. Любовь-ненависть Виктора и Зулы, будто чувствующих свою обреченность друг на друга и пытающихся против нее бунтовать (безуспешно), важнее внешних препятствий, каждое из которых оказывается преодолимым. Сквозь сомнения, страдания, расставания, но все-таки преодолимым. 

Увидев эту архетипическую, почти мифологическую линию влюбленных — чем не Тристан с Изольдой? — поймешь и обращение Павликовского к фольклору, вспомнишь, как анализировал моравские народные песни в «Шутке» тот же Кундера (а до него — его кумир, композитор Леош Яначек). Все эти тягучие песни, у которых нет автора, о том же самом, о чем мечтает и чего так боится человек: любовь, смерть, выбор. Ничего нового. Только вечное.