истории

«Сближение началось еще при прошлом папе» Иеромонах Иоанн Гуайта — о грядущей встрече понтифика и патриарха

Источник: Meduza

12 февраля 2016 года патриарх московский Кирилл впервые в истории встретится с папой римским Франциском. Разговоры о том, что такая встреча возможна, ведутся с начала 1990-х годов. Ватикан несколько раз заявлял, что полностью готов к ней, а в РПЦ всякий раз находили повод отказать. Специальный корреспондент «Медузы» Илья Жегулев поговорил с Иоанном Гуайтой — итальянским историком и иеромонахом, который с 2009-го по 2014-й занимался в отделе внешних церковных связей РПЦ межхристианскими отношениями.

— Консервативное крыло РПЦ неоднозначно относится к желанию патриарха Кирилла взаимодействовать с римско-католической церковью. А сейчас и вовсе произойдет беспрецедентное событие — первая в истории встреча патриарха и папы. Как вы оцениваете ее? Патриарх Кирилл проявил решимость?

— Я считаю, что это в любом случае очень положительное событие. И довольно смелое решение со стороны его святейшества патриарха Кирилла.

— Но это казалось невозможным. Раньше в РПЦ говорили о непреодолимых препятствиях, которые мешают организовать эту встречу. Причем препятствия, по мнению православных, чинил Ватикан.

— Понятно, что в 1990-е годы и в начале 2000-х такая встреча была невозможна. Были разногласия из-за притеснения католиков-униатов на Украине, из-за определенного давления на католическую церковь в России. В результате этого отношения между церквами стали намного сложнее. Сейчас это, слава Богу, позади. 

Процесс сближения начался еще при прошлом папе и с началом служения патриарха Кирилла. Безусловно, здесь большую роль играет то обстоятельство, что в июне будет Православный собор (Вселенский всеправославный собор пройдет в июне 2016-го на Крите — прим. «Медузы»). И константинопольская церковь, по крайней мере, ее глава патриарх Варфоломей, в очень хороших отношениях с католиками. Бывает в Риме, много раз встречался с понтификами. Я не исключаю, что это обстоятельство тоже сыграло свою роль.

— То есть РПЦ идет вслед за патриархом Варфоломеем, чтобы повысить свое влияние в мире и прекратить противостояние?

— Ситуация в мире значительно изменилась — в связи с терроризмом, в связи с агрессивными течениями в исламе. Христиане должны быть более сплоченными в нынешних условиях.

— Но терроризм стал мировой угрозой намного раньше.

— Я понимаю. Но церковь живет своим ритмом. Это гораздо более консервативные институты. Десятилетия в жизни общества — это как пара лет в церковной жизни, она двигается всегда гораздо медленнее. 

И я бы принял во внимание еще один фактор. Многовековой конфликт протестантской и католической церквей в последние годы настолько обострился, что в какой-то момент католикам стали ближе православные.

— И теперь произойдет объединение против общего врага?

— Надеюсь, что это не так. В христианстве нельзя объединяться против общего врага. Это совершенно светское понятие. Нужно предпринять определенные усилия, чтобы преодолеть имеющиеся недоразумения. Грядущая встреча не означает, что никаких проблем между Москвой и Римом нет, и мы уже стали единой церковью.

— Состоявшийся в июне 2015 года визит Владимира Путина к папе и грядущая встреча — звенья одной цепи?

— Может быть. Безусловно, политическая ситуация в России играет свою роль. Россия все-таки оказалась в определенной изоляции, и в этом отношении встреча патриарха с папой несет определенный сигнал. Это будет позитивное событие не только для РПЦ, но и для России в целом.

— А я правильно понимаю, что папа римский никогда и не был против встречи с патриархом?

— Вы правильно понимаете. И не только этот, но и предыдущие. В этом смысле была определенная асимметрия в наших отношениях.

— Значит ли это, что конфликт с греко-католической церковью на Украине (после ее возрождения в 1990-х годах начались отчуждения православных храмов в ее пользу — прим. «Медузы») исчерпан или отошел на второй план?

— Он не исчерпан, конечно, и ситуация на Украине сейчас, увы, очень сложная. И она влияет на отношения православных с католиками. 

— Почему Куба? Это же католическая страна, и она не может быть нейтральной площадкой.

— Да. Но Куба далеко и от Рима, и от Москвы — в этом смысле это нейтральная территория. Это достаточно далеко, чтобы не слишком раздражать очень консервативных православных, которые, безусловно, не одобряют такую встречу. Но есть и еще один момент. Все-таки Европа — это старый континент. Это континент, где христиане разделены. А Америка — это новый мир. И даже как образ — это довольно значительно. Это позитивный намек, который говорит: взаимоотношения двух церквей только начинаются.

— Все равно двойственно. С религиозной точки зрения, Куба чужда православным. Но политически она явно ближе к России, чем к Европе.

— В политическом смысле имеет смысл говорить только о старой дружбе Кубы и Советского Союза. Но сегодня эта страна довольно быстро сближается с США и западным миром. Да и с точки зрения религии — католики и православные одинаково сложно жили здесь, а сейчас у обеих церквей тут открываются двери и возникают новые возможности.

— На что может повлиять встреча 12 февраля? Будет важен сам ее факт или произойдет что-то еще?

— Христиане призваны не только терпеть, но и любить друг друга. Иисус Христос такую заповедь оставил. Поэтому просто встречаться — это самый минимум из того, что можно сделать.