17 февраля соратники Алексея Навального подтвердили его смерть. По официальной версии, Навальный умер днем 16 февраля.
«Три с половиной года назад Путин пытался убить Алексея [при помощи группы отравителей]. Вчера он убил его», — заявила пресс-секретарь Алексея Навального Кира Ярмыш.
Как именно умер политик, до сих пор не ясно. Также неизвестно, где находится тело Навального.
Российские и западные журналисты, политики, артисты и общественные деятели называют смерть Навального одним из самых мрачных событий в истории современной России. Часть из них отмечает, что демократизацию России в ближайшей перспективе теперь представить невозможно.
Говорим о том, как автократы в разных странах мира убивают своих оппонентов — и как это меняет их режим. Гость этого выпуска — политолог Алексей Гилев.
Важно! Власти в России продолжают блокировать «Медузу». Это приводит к временным трудностям с доступом к нашим материалам, в том числе подкастам. В случае проблем воспользуйтесь одной из альтернативных платформ, например, нашим приложением, телеграм-каналом или ютьюбом.
🎙 Подписывайтесь на подкаст «Что случилось», мы есть на всех основных платформах. А также подписывайтесь на ютьюб-канал с нашими подкастами, там тоже можно комментировать главные новости дня. Пишите нам по адресу podcasts@meduza.io.
Смерть Навального. Другие материалы
- Третий день без Навального Как мир пытается это осознать — в хронике «Медузы»
- «У всех были какие-то диагнозы. Но настоящая причина смерти оставалась неясной» Что бывшие заключенные ИК-3 «Полярный волк» думают о смерти Навального — и об условиях, в которых он сидел
- «Чувствую любовь к моей стране. Раз самые лучшие из нас готовы умереть за нее, значит, она того стоит» Вы продолжаете рассказывать нам о том, какое место Навальный занимал в вашей жизни. А мы продолжаем публиковать эти письма
- По всему миру продолжаются акции памяти Алексея Навального. В России полиция разбирает мемориалы и задерживает скорбящих. Фотографии
- Что смерть Навального говорит о российской власти? Путин слабеет и боится? Или, наоборот, уверен в себе и готов ко всему? Отвечает исследовательница автократий Эрика Франтц